Книга Мой неотразимый граф - Гэлен Фоули

— О, у нее всегда одно и то же, — зашептала Мара. — Все скоро уладится. Они будут дуться друг на друга пару недель, затем помирятся, а в следующем месяце все начнется сначала.

— Довольно утомительно.

Мара хмыкнула.

— Конечно, утомительно. Уж поверьте.

— Ну что же, дорогая, — произнес он, не сводя глаз с ее губ, — мне пора.

— Спасибо, что присмотрели за ним. Как вы поладили?

— Легко. Томас очень спокойный мальчик и умненький. И чрезвычайно жизнерадостный, правда?

— О да! — Голос Мары зазвенел от счастья. А как же иначе — мужчина из ее грез хвалит самое большое сокровище в ее жизни! — Когда я вас увижу? — спросила она.

Джордан тем временем надел пальто и опустил стремена.

— Завтра?

— О нет, я не могу. Я совсем забыла — мне надо навестить родителей. Два раза в месяц мы у них обедаем.

Джордан посмотрел на нее с удивлением.

— Любите порку?

— Ах, прекратите, — улыбнулась Мара. — Вы можете поехать со мной.

— Мне не хотелось бы вторгаться в ваш семейный круг.

— Я все понимаю. Они не самые приятные люди.

Он внимательно посмотрел ей в глаза.

— Вам будет легче, если я поеду?

— Моральная поддержка, — усмехнулась она.

— Когда мне надо там быть?

— О, вы просто ангел! Правда, Томас?

— Ну, не знаю… — насмешливо протянул Джордан.

— Если вы подъедете сюда к половине одиннадцатого, то мы как раз успеем к обеду. Ровно в два часа — и так тысячу лет.

— Отлично. И не говорите, что от меня нет никакой пользы. — Он наклонился, поцеловал ее в щеку, попрощался с Томасом, провел ладонью по его мягким волосикам, повернулся и вскочил в седло. Мара следила за ним с бьющимся сердцем. Джордан помахал им рукой и скрылся.

— Он чудесный, правда, Томас? — прошептала она. — Что понимает эта Дилайла? Не все мужчины лжецы.

Глава 9

Пусть леди Хелен Брайс и не слишком обрадовалась появлению за столом человека, который однажды стал свидетелем ее домашних неурядиц с дочерью, при встрече со столь именитым гостем она была сама любезность.

Судя по всему, леди Хелен надеялась, что тот давний эпизод забыт, и сочла графа ценным приобретением для своего домашнего круга — графа и дипломата, объездившего весь свет и преданного ее дочери даже после многих лет разлуки.

Мара со своей стороны пришла, как обычно, в крайне нервное состояние. По дороге в родительский дом она дала Джордану такую массу инструкций и советов — о чем следует говорить, о чем не следует и как себя с ними вести, — что столько он не получал даже от министерства иностранных дел, отправляясь послом в какую-нибудь Богом забытую дыру. В конце концов Джордан расхохотался и посоветовал ей успокоиться.

— Знаете, Мара, мне не занимать светской наглости.

Мара испуганно заморгала и извинилась.

Сейчас, во время обеда, она по-прежнему чувствовала себя скованно, но уже поняла, что волновалась напрасно. Родители смущали ее бестактными замечаниями, к Джордану тоже обращались не всегда удачно, но дипломатические навыки служили ему безотказно. Когда леди Хелен задавала слишком откровенные вопросы, а отец ворчал, Джордан держал себя безупречно — дружелюбно, почтительно. Если родители Мары начинали пререкаться друг с другом или дружно переключались на свою дочь, он, с врожденным терпением колли, охраняющей стадо овец, тотчас прибегал к своему бесконечному запасу анекдотов. Маре хотелось его расцеловать. Джордану удалось привнести покой в столь неблагополучный дом ее родителей.

Мара не могла не задуматься, как на самом деле она относится к Джордану. Он так отличался от всех, кого она прежде встречала. Такой разумный, трезвомыслящий. С ним так легко и спокойно…

Даже сейчас, наблюдая, как он развлекает ее родителей, Мара сознавала, что так он пытается ее защитить.

Как только родители заговаривали о ее ошибках и промахах, Джордан ловко переводил беседу на более невинную тему. Мара восхищалась его умением и чувствовала, он не позволит им ее обидеть. Ни им, ни кому-либо другому. Она под его защитой.

Сидя за семейным столом, где стоял все тот же сервиз из костяного фарфора, которым пользовалась ее мать с тех пор, как сама была невестой, Мара чувствовала — нельзя терять голову, иначе сердце, как много лет назад, предаст ее. Тогда ее неосторожная пылкость принесла столько боли и разочарования, что сейчас Мара изо всех сил сдерживала чувства к нему. В конце концов, они с Джорданом решили быть только друзьями. Она сама настояла на этом!

«Да, но… Только посмотри на него! Дилайла права: он безупречен. И с каждым днем становится все привлекательнее».

Вот он облизал губы после глотка легкого вина, и Мара опустила взгляд.

Конечно, Джордан красив. Его несомненная харизматичность околдовывала, гипнотизировала ее. И дело не только во внешности. Не в мужском обаянии, не в той свободе, с которой он откидывался в кресле, с интеллигентной улыбкой слушая похвальбу ее отца. Мара испытывала к нему не только физическое влечение. С Джорданом она чувствовала себя защищенной.

Он заставил сэра Дунстана Брайса рассуждать о достоинствах ловли форели и хариуса и лучших местах для рыбалки в окрестностях Лондона. Как он сумел так быстро определить тему, на которую ее отец действительно любит поговорить?

В Джордане все говорило о надежности, а любая здравомыслящая женщина всегда восхищается такими качествами. Тем не менее, напомнила себе Мара, именно он бросил ее много лет назад. «Возможно, тогда мы были еще не готовы?» Но сейчас она знала, что готова. Готова принять его.

Желание, вдруг разгоревшееся в крови, прежде было ей незнакомо. Мара уже поняла, что не хочет прожить свою жизнь, так и не узнав, что значит любить мужчину, единственного, кто ей нужен.

К моменту, когда они уехали от ее родителей, Мара пришла в странно возбужденное состояние. Они с Джорданом откинулись на подушки в разных углах кареты. Миссис Басби и Томас сидели напротив. Все были утомлены визитом, но последние двое меньше других. Лорд и леди Брайс получали удовольствие от общества внука лишь до тех пор, пока он не начинал капризничать. Тогда наступало время критики и осуждения. Для Мары это был знак, что пора убираться восвояси. Пусть они донимают ее, но она не допустит, чтобы обижали ребенка.

Однако сегодня Маре казалось, что она измотана совсем не так, как обычно. Наверное, Джордан принял основной удар на себя.

— Боже мой! — воскликнул он. — На Венском конгрессе было легче.

— Мне очень жаль…

— Нет-нет, они вовсе не так уж плохи. — Джордан махнул рукой и рассмеялся.

— Вас просто Бог послал.