Книга Твоя жена Пенелопа - Татьяна Веденская

Нина взглянула на него сбоку удивленно, но промолчала. Наверное, нельзя было молчать. Следовало вскинуться обиженно, проговорить хоть что-нибудь. А так получилось, что согласилась. Да, мол, скоро забуду, жди.

Так и дошли в молчании до дома. Она разделась, сразу отправилась в ванную, встала под душ. А когда вышла, Витя уже спал, подложив под голову ладони. Умаялся, бедолага…

В субботу с утра поднялись, поехали к Витиной маме в Сидельниково. Из города выбрались с трудом – хорошая погода выгнала из дома самых рьяных дачников, заклубились на выезде обычные субботние пробки.

Утреннее солнце обещало жаркий денек. Такие деньки вдруг выпадают в середине апреля – можно сказать, ни к селу ни к городу. Высвечивают неумытую после зимы природу, и она будто съеживается стыдливо… На деревьях-то ни одного фигового листочка еще нет!

– Все-таки противный месяц – апрель… – тихо озвучила Нина свои мысли, загораживаясь козырьком от бьющего в ветровое стекло солнца. – Терпеть его не могу…

– Почему? – удивленно спросил Витя, не отрывая глаз от дороги.

– А зачем солнце так хозяйничает, если природа к нему не готова? Вон, еще ни одного листочка не появилось, деревья стоят, как голые стыдливые каракатицы… Некрасиво же, неестественно. И глазам больно. Такое чувство, будто на беззащитный город атомную бомбу сбросили…

Витя хмыкнул, пробурчал что-то себе под нос. Ей показалось, сердито. Повернулась к нему, спросила удивленно:

– Ты чего?

– Да ничего, Нин… Просто… Убей меня, но не люблю таких разговоров шибко поэтических! Сама подумай, чего попусту воду лить? Ну, апрель, ну, солнце… И хорошо, что солнце.

– Надо же… Никогда бы не подумала, что ты можешь на такие пустяки разозлиться…

– Да я не злюсь, Нин. Я парень простой. Но ведь и ты девчонка простая, чего ты лезешь в эту… этот… импрессионизм всякий, или как он там, к лешему, называется?

Нина замолчала обескураженно, будто получила легкую оплеуху. А Витя вдруг встрепенулся испуганно, дотронулся ладонью до ее плеча:

– Я тебя обидел, что ли? Прости…

– Нет, что ты. Я поняла. Мы люди простые, не пристало нам в поэзию ударяться. И в музыку тоже. И в Дебюсси.

– А кто это? Не понял…

– Ты же сам приглашал меня в консерваторию, на Дебюсси!

– А… Так я ж тогда старался, ухаживал за тобой, сама понимаешь. Страшно выпендриться хотел. А ты точно не обиделась?

– Точно.

Нина вздохнула тихо – и впрямь, чего обижаться-то… Тем более на Витю. По крайней мере он честно признался в своей простоте. И даже с некоторой гордостью признался. Наверное, так и надо. Наверное, так легче жить, и не выдумывать себе всякого… импрессионизма.

А Никита бы наверняка про апрель услышал… И разговор – как Витя его обозвал, поэтический – поддержал бы с удовольствием…

Витя протянул руку, включил радиоприемник, настроенный на его любимую волну «Радио Шансон». Даже подпевать начал, смешно вытягивая особо страдальческие нотки. Нина вдруг поймала себя на мысли – и сама раньше бездумно слушала эти незамысловато-надрывные песенки, а теперь они будто не принимаются душой, стыдится она их, отталкивает. Но ведь должно быть наоборот! Не зря же говорят – с кем поведешься, от того и наберешься! Почему же не получается набраться-то ей, такой простой девушке?! Или это в принципе невозможно, пока Никиту из всех уголков души поганой метлой не выметешь, чтобы не осложнял удобную простоту своим присутствием?

Свернули с трассы на проселочную дорогу, вдали показались первые строения.

– Почти приехали, Нин… Я мамке звонил, она нас ждет. Наверное, и баньку уже истопила. Ух, я тебя попарю… Все плохое настроение из тебя веничком выбью.

– У меня нормальное настроение, Вить. А как зовут твою маму?

– Татьяна Семеновна. Но можно просто тетя Таня, ей так удобнее будет. Вон наш дом, видишь, на взгорке?

Остановились, вышли из машины. Дом оказался добротный и на вид ухоженный. Скорее, он походил на крепкую дачу, а не на деревенский дом. Первый этаж кирпичный, второй – надстройка бревенчатая под островерхой крышей.

– Он сначала просто одноэтажный был… Я не стал кирпичом второй этаж достраивать, летом в дереве дышать легче… – пояснил Витя, щурясь на солнце и с любовью оглядывая дом.

– Ты что, сам второй этаж достраивал?

– Да нет, бригаду нанимал… Дорого встало, конечно, а что делать? Зато теперь с мамкой можно разделиться. Первый этаж – ее, второй будет наш. Там даже лестница есть отдельная, потом увидишь. Ну, пойдем…

Витя открыл калитку, пропустил Нину вперед. Она огляделась мельком – довольно широкое подворье, высокое крыльцо с перилами. На крыльце – женщина лет шестидесяти, полноватая, со вздыбленными седыми кудряшками, ощупывает ее любопытным взглядом. Стало быть, Витина мама – Нина кивнула ей, улыбнулась робко. Витина мама будто опомнилась, тоже заулыбалась приветливо:

– Здравствуйте, здравствуйте… Что ж, проходи, гостья дорогая, знакомиться будем. Ишь, кака ты худенька, беленька, как яичко к Пасхе… Витя говорил, тебя Ниной зовут?

– Да, Ниной. А вас Татьяной Семеновной, да?

– Да чего уж – Семеновной… Зови просто тетей Таней. Чай, не чужие мы, чтобы величаться. Ну, проходите в дом, я стол накрыла, пообедаем… Чем богаты, как говорится…

Обед прошел довольно непринужденно, Витина мама оказалась теткой болтливой. Не надо было по крайней мере напрягаться продолжением разговора, вежливо осторожные фразы в себе выискивать. Витя, насытившись мамкиной вкусной едой, встал из-за стола, ушел топить баньку да воды из колодца натаскать – как выяснилось, у мамы с утра «в поясницу вступило».

– Сама хотела с банькой-то к вашему приезду угадать, да вишь, не смогла… – вздохнула мама извинительно, собирая тарелки со стола. – Старость не радость, ой не радость, Ниночка…

– Давайте, я посуду помою, а вы отдохнете? Только расскажите мне, что да как…

– А чего тут рассказывать? Вон кран с холодной водой, вон чан с нагретой… Сначала в чане отмываешь, потом под краном ополаскиваешь. Раньше-то хуже было, пока Витька водопровод в дом не провел. А теперь-то чего, живи да радуйся! Он у меня шибко рукастый, Витька-то. И просить ничего не надо – все сам, все сам… Тем более время свободное появилось, когда из ментовки проклятой ушел. И молодец, правда? Как ты думаешь?

– Ой, я не знаю…

– А чего тут не знать-то? Конечно, молодец! Сразу учуял, что нынче в ментовке шибко далеко не пробьешься, когда всякие строгости завели… Сплошная нервотрепка с этими строгостями! Чуть что – и под зад коленом, да еще и с волчьим билетом в придачу. Хотя, опять же, зарплата… Но всех денег ведь не заработаешь, правда, Ниночка?

– Правда, тетя Таня. А где у вас моющее средство для посуды?

– Да не держу я, баловство это… Вон, мыльцем, если хочешь… Нет, Витька правильно решил, я считаю. Чем на государственную зарплату зариться, лучше самому… Он сызмальства такой был – шибко самостоятельный в решениях! Справный мужик получился, повезло тебе, будешь за ним как за каменной стеной. Ты ведь у него, считай, первая…