Книга Хороший немец - Джозеф Кэнон

Он показал на оркестровую площадку, где, облизывая язычок инструмента, поднялся кларнетист в ожидании соло. И действительно заиграл Гудмена — «Воспоминания о тебе», первые печальные ноты, пьянящие плавные звуки. Еще один отзвук родины — музыка была так неожиданно прекрасна, что звучала неким упреком в прокуренном зале. Пары на танцплощадке, зачарованные игрой кларнетиста, перестали подскакивать и, еще ближе прижавшись друг к другу, принялись покачиваться. Кларнетист, тоже покачиваясь, закрыл глаза, стараясь забыть о развеселом, гадком зале, и унестись с мелодией куда-то вдаль.

«Кажется, все навевает…» Музыка любви, не о веселых временах и спешных обжиманиях, — песня для девушек, ищущих любви. Джейк наблюдал за ними, танцующими как во сне, с надеждой положив головки на плечи военных. Сидящие за столиками притихли, делая вид, что слушают солиста, но в действительности их уносило туда, в тот мир, который они знали до «Ронни». Сентиментальные ноты вернули их туда настолько реально, что, казалось, этого мира можно коснуться. «…воспоминания о тебе». Даже здесь. Вон платье Лины, того же темно-синего цвета, ее выходное платье. Он вспомнил, как она проводила рукой сзади, когда вставала. Быстро касалась платья, чтобы разгладить морщинки. Платье прилегало к телу и колыхалось с ним. Спереди была сверкающая вставка, расходящаяся крошечными лучиками ярких блесток вверх к плечу. Но шерстяное, слишком теплое для летнего вечера в битком забитом зале, и у этой девушки на платье, довольно тесном для нее, между лопатками расплылось большое мокрое пятно. Белокурые волосы пышно взбиты на голове, как у Бетти Грэйбл.[55]А цвет тот же — темно-синий.

Когда в конце соло вступил оркестр, за столиками послышалось беспокойное шевеление — все с облегчением стряхивали чары и возвращались к обычной музыке.

— Что я тебе говорил? — сказал Дэнни, сверкнув глазами. Но Джейк продолжал следить за платьем с влажным пятном, прикрытым теперь рукой американского солдата. Фрагебоген. Доски с объявлениями. Почему не здесь, на танцах в «Ронни»? Но талия слишком толстая, выпирает над пояском.

Гюнтер уверенно шел через зал, обходя танцующих. Внезапно у двери раздались крики. Ввалившаяся толпа искала столики. «Воспоминания о тебе» уплыли прочь.

— Гюнтер, старый содомит, — сказал Дэнни, вставая в знак уважения. — Садись. — И выдвинул стул. Гюнтер сел и налил себе.

— Познакомились с генералом? — спросил Джейк, кивнув в сторону Сикорского.

— Я его знаю. Полезный иногда источник.

— Но не в этот раз, — сказал Джейк, изучая его лицо.

— Пока нет. — Гюнтер пропустил стаканчик и откинулся на стуле. — Ну что, хорошо поговорили?

— Дэнни рассказал мне о своей недвижимости. Он — домовладелец.

— Да. Кино за парашютный шелк, — сказал Гюнтер, покачивая весело головой.

— Спокойно, — сказал Дэнни. — Не надо школьных баек.

Гюнтер, проигнорировав его слова, поднял стакан.

— Ты оденешь половину женщин в Берлине. Хорошо придумал. Парашюты.

— Непревзойденные по качеству, — сказал Дэнни.

Но шелк пока не дошел до танцплощадки — только лишь дешевый ситец по карточкам прошедшей войны. Платье Лины ушло с танцплощадки и затерялось где-то между столиками. Оркестр заиграл «Чикаго» в джазовой обработке.

— Фактическое донесение у вас с собой? — спросил Гюнтер.

Джейк достал тонкие листки из нагрудного кармана и стал наблюдать, как Гюнтер, делая небольшие глотки, читает его.

— Пистолет «кольт», — сказал он, кивнув. Любитель вестернов. — М-1911.

— Что-то особенное?

— Нет, очень распространен. Сорок пятый калибр. Очень распространен. — Он вернул бумаги.

— Что теперь? — спросил Джейк.

— Теперь мы будем искать американскую пулю. Это все меняет.

— Почему?

— Не почему, герр Гейсмар. А где. В Потсдаме. Все вместе — проблема. Русские закрыли рынок. Но в Потсдаме два момента. Рынок и встреча в верхах. С кучей американцев.

— Он не был на конференции.

— Но, возможно, был в резиденции в Бабельсберге. Как приглашенный. Что может быть вероятнее? Все американцы там, даже Трумэн. Чуть дальше по дороге от места конференции. Фактически на том же озере. — Он многозначительно посмотрел на Джейка. — Его нашли в Цецилиенхофе, но был ли он убит там? За ночь до конференции? Там ведь никого не было, только охрана? — Он покачал головой. — Тела плавают. Очевидный факт.

— Скотланд-Ярд отдыхает, да? — развеселился Дэнни. — Ты очень внимательный, Гюнтер. Никакой ошибки.

— Но вот с деньгами неясно, — сказал Джейк.

— Все бы вам деньги, — сказал Гюнтер.

— Потому что они там были. Допустим, у него был пропуск в резиденцию, и он увиделся с американцем. Он все же забрал десять тысяч долларов. Такие деньги сделаешь только на рынке. Ладно, американец на рынке. Кто еще участвует в конференции? Большая часть этих парней только что прилетела. Их не выпускают за территорию. Здесь никого из них не увидишь. — Он обвел рукой шумный зал.

— Это им делает честь, — сказал Гюнтер сухо. — И тем не менее он оказался в Потсдаме. Так же, как и американская пуля.

— Да, — сказал Джейк.

— А кто участвует в конференции? Герра Трумэна можем исключить.

— Люди из Вашингтона. Госдеп. Помощники, — сказал Джейк, перечисляя их.

— Не на встрече. В Бабельсберге.

— Все, — сказал Джейк, вспомнив перечень в заявке Брайана. Последняя шумная вечеринка войны. — Повара. Бармены. Охрана. Привезли даже тех, кто будет стричь газоны. Все, кроме прессы.

— Широкий невод, — сказал хмуро Гюнтер. — Итак, начнем просеивать. Не каждый может дать разрешение. Сначала установите, кто выдал ему документы. Затем… — Явно у него перед глазами опять возник его собственный список.

— Это по-прежнему ничего не говорит мне о том, что он продавал.

— Или покупал, — сказал мимоходом Дэнни.

— Что ты сказал? — спросил, очнувшись, Гюнтер и положил ладонь на руку Дэнни.

— Ну, во всякой сделке две стороны, не так ли?

Гюнтер секунду помолчал, а затем похлопал его по руке.

— Спасибо, мой друг. Простой момент. Да, две стороны.

— Я хочу сказать, — воодушевленно сказал Дэнни, — у него же были доллары, правильно? Американец. Что…

— Не доллары, — сказал Джейк. — Марки. Оккупационные марки.

— О. А чего молчали. Русские или американские?

— Я полагал, они одинаковые. — Переданные клише.

— Достоинство, конечно, одинаковое, а теперь смотри — вот. — Дэнни взял одну из банкнот, брошенных Сикорским. — Так вот, эта — русская. Видишь, перед серийным номером небольшое тире? На американских банкнотах такого нет.