Книга Мстительный любовник - Селина Дрейк

Она повернулась спиной к нему, и вовремя, потому что на глаза у нее навернулись непрошеные слезы. Когда Дорис возвратилась из кухни с бутылочкой подогретой молочной смеси, от слез не осталось и следа, зато опять появилось желание дерзить Брюсу.

— Вы все еще здесь? — спросила она с сарказмом и осеклась.

Он стоял над коляской и внимательно рассматривал малышку, как бы стараясь найти знакомые черты. Брюс смутился, когда она застала его за этим немужским занятием.

— Смотрите, смотрите, я могу подождать, — сказала Дорис смиренно.

— Вот уж никогда не думал, что терпение может быть одним из ваших достоинств, — в тон ей ответил Брюс.

— Как видите…

— Это доказывает, что в каждом человеке можно отыскать что-нибудь хорошее. В вас, например, любовь к детишкам…

Дорис взяла малышку на руки и села в кресло. Проголодавшаяся Джулия стала искать материнскую грудь, при этом громко чмокая. Она сначала ткнулась в шею, потом в грудь Дорис. Та рассмеялась:

— Я бы не возражала, дорогая, но мама оставила тебе кое-что повкуснее.

На какое-то время, занявшись ребенком, Дорис забыла о существовании непрошеного гостя. На ее лице появилось новое просветленное выражение, а он неотрывно смотрел на нее с застывшей полуулыбкой.

Когда Дорис, наконец, подняла глаза, то поймала взгляд Брюса, от которого у нее перехватило дыхание, и она растерянно замерла.

К действительности ее возвратил писк ребенка.

— Мне надо поменять ей пеленки, — сказала она, укладывая девочку на кровать. — А вы, пожалуйста, идите домой. Здесь вам делать нечего.

— Я уйду тогда, когда получу то, за чем пришел, — оповестил ее Брюс напряженным голосом, заставившим ее повернуть к нему голову.

— Но я же сказала вам, что скоро возвратится Лэм, и может возникнуть неловкая ситуация.

— Пусть возвращается. Я как раз собираюсь сообщить ему, что вы скоро переедете отсюда. Где он шлялся, когда вы болели и нуждались в помощи?

Возмущение Брюса было столь неподдельным и искренним, что просто поражало. Неужели он так переживал из-за нее?

Дорис уложила в коляску засыпающего ребенка и, повернув лицо к Брюсу, твердо сказала:

— Я останусь здесь. А вы поезжайте в свои владения и там ведите себя как тиран. Здесь это не пройдет.

— Вы никогда не сможете простить мне, что я купил Блэквуд. — Ей подумалось, что любовь к дому связана неразрывно с теми, кто там обитает или обитал. — Я могу понять тех, кому дорог родной очаг и все, что с ним связано, — продолжил свою мысль Брюс. — Я заботился о нашем доме.

— Тогда почему же вы не постарались вернуть его, вместо того чтобы покупать Блэквуд?

Дорис интересовал его ответ, потому что нетрудно было представить, что дом, оказавшийся в руках мачехи, он забрал бы назад с превеликим удовольствием. И неожиданно она добавила:

— И тогда вы не влезли бы в мою жизнь.

Его глаза блеснули, но он ответил на вопрос:

— Моя обожаемая мачеха решила получить за усадьбу большую страховку. Но в страховой компании ей не поверили, что пожар, не оставивший камня на камне от строений, произошел сам по себе.

— Вы уверены, что она способна на такой шаг, что все это не игра случая?

— Не будьте наивны, Дорис, — горько усмехнулся Брюс. — Доказать преступление не смогли, не хватило улик. Но никто не сомневался, что оно имело место. Кстати, она не прогадала, заработав хорошие деньги на восстановлении усадьбы. Не исключено, что это и было ее изначальной целью. — Привычным жестом он запустил пятерню в свои густые волосы и злобно изрек: — Дальновидная стерва! Я не желаю о ней знать, но вряд ли она бедствует. Вы могли бы воспользоваться ее богатым опытом.

Дорис стало дурно от приступа негодования, вызванного очередным голословным обвинением. Как же он должен ее презирать и ненавидеть, если наделяет самыми мерзкими и отвратительными чертами, не давая при этом ни малейшего шанса оправдаться или просто объяснить что к чему. Колени Дорис подогнулись, и она опустилась в ближайшее кресло. Было самое время переменить тему.

— Как Пол? Ему нравится в новой школе?

Брюс, посмотрев на Дорис с удивлением, заметил на ее лице отсутствующее выражение, словно она унеслась мыслями куда-то очень далеко и вопрос ее был просто данью вежливости.

— Я не хотел бы сейчас говорить о Поле.

— Ну, конечно, жизнь вашего сына — не моего ума дело! — в голосе Дорис бьло столько горечи и обиды… — Даже если Милдред и мать Пола, то она его не любит… Она просто не умеет любить…

А я умею и люблю! Ну почему мне так не везет с мужчинами по фамилии Кейпшоу?

— Послушайте, Дорис! Постарайтесь быть справедливой. Как я могу позволить ему привязаться к вам, если вы в любой момент можете исчезнуть навсегда, оставив его с занозой в сердце. Ему ведь нужна мать, а не подружка! — добавил он жестко.

— Ну, естественно, куда уж мне, я не подхожу ни по каким параметрам! Но неужели вы собираетесь рассказать мальчику историю его появления на свет. Пол же возненавидит женщину, подарившую ему жизнь. Зачем вам это?

Впервые Брюс избегал смотреть ей в глаза, однако вопрос, заданный им, поразил ее своей бестактностью:

— Почему у вас нет детей? Я наблюдал, как вы обращаетесь с этой малышкой, и понял, что вы их любите.

— Считаю, что от родов безвозвратно портится фигура, — заявила она с деланным легкомыслием, резко контрастировавшим с общей тональностью их разговора.

Но она понимала, что этот вопрос может перевести беседу в опасное русло. Ее ответ откровенно разозлил Брюса, и она сочла нужным смягчить его:

— Просто как-то не получалось!

Да, появление у нее в браке с Дейвом ребенка было бы равносильно непорочному зачатию.

— Я не имел возможности видеть Пола, когда он был совсем маленьким. Его мать прятала его от меня, набивая будущую цену.

— Как же вам везло на женщин!

Дорис сделала попытку встать, но он быстрым движением руки удержал ее на месте. На лице его появилось извиняющееся выражение, и она задумалась, что бы он мог поставить себе в вину в отношении ее, какие его мучили угрызения совести?

— Нет, Дорис, на женщин мне не везло, — просто сказал он.

Появившаяся на его губах улыбка была такой необыкновенной, что Дорис даже сощурилась, представив себе, каково тем, кого он решил пленить своим обаянием.

— Не заключить ли нам перемирие? — неожиданно предложил Брюс.

— С чего бы это? Что вы сделали такого, чтобы я вдруг изменила свое отношение к вам?

— А очень просто, мы смогли бы более приятно проводить время вместе.

Его низкий, интимно звучащий голос обволакивал Дорис, лишая воли. Она обреченно вздохнула — опять он нагло, в открытую заявляет на нее свои неизвестно откуда взявшиеся права. Но она не могла не признать, что оборону держать сможет недолго.