Книга Похититель школьных завтраков - Андреа Камиллери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он и не подозревал, что своим агрессивным поведением открыл Валенте и Монтальбано свои карты: он решил, что командор Спадачча приезжал, чтобы подтвердить его показания. Поэтому чувствовал себя уверенно и мог изображать праведный гнев.
На столе лежала пухлая папка, на ней огромными буквами было выведено имя: Анджело Престиа. Своим внушительным объемом папка была обязана старым циркулярам, но этого капитан не знал. Валенте открыл ее и извлек визитную карточку Спадаччи.
– Это мы получили от тебя. Можешь подтвердить?
В прошлый раз к нему обращались на «вы». Переход к презрительному «ты» насторожил Престиа.
– Конечно, подтверждаю. Мне ее дал сам командор, сказал, если будут какие проблемы из-за того тунисца, чтобы я обращался к нему. Так я и сделал.
– Ошибочка! – радостно оборвал его Монтальбано.
– Но он так мне сказал!
– Конечно, он так тебе и сказал, а ты, вместо того чтобы обратиться к нему, как только запахло жареным, карточку эту отдал нам. Вот и подвел достойного синьора, теперь у него будут неприятности!
– Неприятности? Да какие неприятности?
– Оказаться замешанным в преднамеренном убийстве ты не считаешь неприятностью?
Престиа прикусил язык.
– Мой коллега Монтальбано, – вмешался Валенте, – хотел объяснить тебе, почему все так вышло.
– И как же оно вышло?
– Да так, что если бы ты не давал нам визитку, а сразу обратился к Спадачче, он бы попробовал все уладить. А ты отдал ее нам – и теперь против закона не попрешь. Спадачче ничего не оставалось, как все отрицать.
– Как это?
– Все очень просто. Спадачча тебя не знает и никогда не слышал твоего имени. Он сделал заявление, и мы его уже внесли в протокол.
– Вот сукин сын! – выругался Престиа и добавил: – А что он говорит – откуда у меня его визитка?
Монтальбано усмехнулся:
– Он и тут тебя подставил – принес нам копию заявления, поданного дней десять назад в управление полиции Трапани. Там сказано, что у него украли бумажник, в котором, помимо всего прочего, было четыре или пять визиток – точно он не помнит.
– Он сбросил тебя за борт, – заключил Валенте.
– В самом глубоком месте, – добавил Монтальбано.
– И сколько ты сможешь барахтаться? – подлил масла в огонь Валенте.
Под мышками у Престиа расплылись пятна пота. Кабинет наполнился мерзким запахом мускуса и чеснока, отдающим к тому же болотными испарениями. Престиа схватился за голову и застонал:
– Они меня подставили! Я пропал.
Так он причитал некоторое время, потом вдруг воспрянул духом:
– Я могу увидеться с адвокатом?
– С адвокатом?! – Валенте, казалось, искренне удивился.
– Зачем тебе адвокат? – подхватил Монтальбано.
– Мне показалось…
– Что тебе показалось?
– Что мы тебя арестуем?
Дуэт играл необыкновенно слаженно.
– Не арестуете?
– Ты же ничего не сделал.
– Можешь идти на все четыре стороны, если хочешь.
В мгновение ока Престиа оторвал свой зад от стула и испарился.
– И что теперь? – Валенте прекрасно понимал, какую игру они затеяли.
– Теперь Престиа пойдет начистит Спадачче физиономию. Следующий ход за ними.
Валенте нахмурился.
– Что с тобой?
– Сам не знаю… я не уверен… Сдается мне, они заставят Престиа замолчать. И виноваты будем мы.
– Престиа уже слишком засветился. Убрать его – значило бы расписаться подо всей операцией. Хотя я тоже думаю, что они заткнут ему рот – просто хорошо заплатят.
– Объясни мне кое-что.
– Что именно?
– Зачем ты полез в эту историю?
– А ты почему от меня не отстаешь?
– Во-первых, я такая же ищейка, как ты. А во-вторых, мне просто весело.
– Тогда я вот что тебе скажу: первая причина у меня та же, что у тебя. К тому же я думаю извлечь из этого выгоду.
– Какую?
– Пока точно не знаю. Спорим, тебе тоже кое-что перепадет?
Решив не поддаваться искушению, Монтальбано пролетел мимо давешнего ресторанчика на скорости 120 километров в час. Через два десятка метров его намерения изменились, и машина остановилась под отчаянный визг тормозов. Проезжавший мимо водитель испепелил Монтальбано взглядом и замахал руками. Комиссар сделал головокружительный и строго запрещенный на этом участке пути разворот. Он сразу прошел на кухню и, не здороваясь, набросился на повара:
– А султанок вы как готовите?
На следующее утро ровно в восемь часов Монтальбано предстал перед начальником полиции, который, как всегда, уже с семи работал в кабинете под недовольное ворчание уборщиц.
Монтальбано рассказал ему о признании вдовы Лапекоры, о том, как этот несчастный человек, словно предчувствуя свое будущее, писал анонимные письма собственной жене и открыто взывал к сыну, но те бросили его на произвол судьбы. Он умолчал о Фариде и о Мусе, как, впрочем, и обо всей большой картинке, в которую в конце концов сложилась головоломка. Не хотелось на закате карьеры начальника полиции впутывать его в сомнительную историю.
Пока все шло как по маслу: не приходилось даже врать, только опускать некоторые факты и говорить лишь половину правды.
– Но зачем вам понадобилось проводить пресс-конференцию, обычно вы от них бежите как от огня?
Монтальбано ждал этого вопроса и приготовил ответ в стиле всего рассказа – не ложь, но и не вся правда.
– Видите ли, эта Карима была проституткой особого типа. Лапекора не был ее единственным клиентом. Все остальные тоже пожилые люди, коммерсанты, учителя на пенсии. Я старался, чтобы расследование не бросило тень на их репутацию – в конце концов, они не сделали ничего предосудительного.
Объяснение казалось ему вполне правдоподобным, и действительно, начальник полиции заметил только:
– Странные у вас представления о морали, Монтальбано. А эта Карима действительно исчезла? – добавил он.
– Бесследно. Она узнала об убийстве любовника и сбежала вместе с ребенком, боясь оказаться замешанной в преступлении.
– Кстати, – спросил начальник полиции, – а чем закончилась та история с машиной?
– С какой машиной?
– Перестаньте, Монтальбано, с той, которая, как выяснилось, принадлежит спецслужбам. Эти люди опасны, вы же знаете.
Монтальбано усмехнулся. Вчера он долго репетировал перед зеркалом, пока усмешка ему не удалась. Однако теперь вопреки всем ожиданиям она вышла натянутой и неестественной. Но если уж он решил не втягивать в эту историю прекрасного человека, пусть и начальника, то придется лгать под пристальным взглядом всех святых.
