Книга Конфиденциальный источник - Йен Броган

Требование повисло в воздухе. Минута показалась часом, пока Леонард стоял, изображая душевные терзания, а сам думал, что предпринять. Потом встретился со мной взглядом, и на мгновение мне показалось, что он готов к компромиссу. Но вдруг выражение его лица изменилось. Леонард не предлагал компромисс, он пытался выклянчить его у меня.

— Пожалуйста, постарайся понять.

Я резко повернулась и направилась к входной двери.

— Хэлли, все, что я сегодня сказал, не для записи! — крикнул Леонард мне вслед.

Я остановилась.

— Не для записи? Потому что информация конфиденциальна? Или оттого, что это полная чушь?

— Хэлли, нельзя писать в газету то, чем я с тобой поделился, — настаивал он. На секунду я даже подумала, не напугать ли его угрозой появления на первой странице заголовка: «Леонард из „Поздней ночи“ — заядлый игрок».

Нет, пустая угроза. Леонард такого не допустит, позвонит в газету, и я даже не успею добраться до редактора. Меня не должны заподозрить в связи с ним. В том, что у меня хватило тупости полагаться на человека, который зарабатывает деньги, раздувая из мухи слона.

— Из-за тебя я вынуждена ехать сейчас в «Кроникл», бросаться в ноги к редакторам и молить о прощении. Из-за тебя мне придется писать опровержение. Из-за тебя я до конца жизни буду клепать пресс-релизы о школьных обедах. Так что не беспокойся, Леонард, твоя тайна в безопасности. Я никогда не напечатаю ни одного сказанного тобой слова.

Глава 14

«Кроникл» приносит извинения за ошибку

Из-за журналистской ошибки в воскресный номер «Кроникл» попало утверждение, будто Барри Мазурски, убитый в магазине на Уэйленд-сквер полторы недели назад, присвоил деньги приюта для бездомных ветеранов Провиденса, когда работал там казначеем.

Вчера представитель приюта подтвердил, что Барри Мазурски являлся казначеем и членом правления с 1995 по 1999 год, однако в фонде благотворительного общества никогда не происходило хищений.

«История приюта для бездомных ветеранов содержит только светлые страницы использования пожертвований во благо нуждающихся», — заявили адвокаты организации.

Опросы нынешних и бывших членов совета указывают на то, что журналист Хэлли А. Ахерн ссылалась в статье на ложные сведения.

«Кроникл» глубоко сожалеет о допущенной ошибке.

Обычно «Кроникл» публикует свои извинения на одной из внутренних полос. Однако сообщение о погрешности такого масштаба попало на первую. Все это понимали.

Я сложила газету вдвое, затем еще раз и запихнула в дальний угол стола. Меня вернули в бюро Южного округа и навсегда отстранили от дела Мазурски. Глядя в окно, я чувствовала, как к глазам подступают слезы. Хотелось залезть под одну из припаркованных машин и дождаться, пока она меня переедет.

Кэролайн сидела за столом и раскладывала почту в две стопки: «Выполнить немедленно» и «Можно рассмотреть потом». Три письма полетели прямо в мусорную корзину. Вдруг она повернулась, нарушив ритм:

— Все мы ошибаемся.

Да, все журналисты ошибаются, и в газетах каждый день публикуют извинения и уточнения. Однако каждое из них — пятно на репутации, а мое вообще не смыть, ведь просчет не в мелких деталях, а в основополагающем факте. В «Кроникл» меня всю жизнь будут помнить как журналистку, которая запорола статью о Мазурски.

— Тебе бы все равно не захотелось на нее работать, — сказала Кэролайн. — Она стерва.

Речь шла о Дороти Сакс, которая подписала приказ о моем возвращении в бюро и передала дальнейшее освещение убийства Джонатану Фрицеллу.

— И вовсе она не стерва, — возразила я.

Дороти за меня много хлопотала. А я подвела ее. Поверила трепачу с радио.

Кэролайн пожала плечами и уставилась в монитор. Она все утро думала, как бы меня утешить. Поливание редакторов грязью не помогло, и она вконец опечалилась.

— Хочешь кофе? — Не дожидаясь ответа, начальница пошла на кухню. — Я собираюсь поставить чайник.

Донесся шум, хлопанье дверцами. Из крана побежала вода, ударяясь о металлическое дно. Кэролайн включила радио и принялась крутить настройку в поисках подходящей волны. Остановила выбор на новостях.

Через несколько минут Кэролайн вернулась с двумя кружками кофе. Звук радио стал громче: новости сменились рекламой. Сначала раздался знакомый звон монет лотереи, затем призыв слушать программу Леонарда. Я позволила ему себя использовать. Позволила это человеку, кого рейтинги заботят больше истины. Хуже того, я опорочила имя Барри. Руки сами потянулись к голове, и я заткнула уши.

— Ты в порядке? — спросила Кэролайн.

— Да, — ответила я и опустила руки на стол.

Она поставила передо мной кофе.

— Сегодня тебе понадобится кофеин. Финал состязания по орфографии в средней школе начнется в три пятнадцать. Марси желает получить подробное описание для региональной сводки по образованию в четверг. Напишешь?

Я боялась произнести ответ. Чтобы голос не перешел в истерический стон, я лишь кивнула. Кэролайн побоялась смотреть мне в глаза и шмыгнула к своему столу.

— Мероприятие закончится не позже полпятого или пяти, — сказала она извиняющимся тоном, подняла стопку писем и начала печатать план работы.

Удары пальцев по клавиатуре действовали мне на нервы. В висках снова застучало, и я надавила на глаза ладонями, чтобы побороть слезы. Какой ужас! Кэролайн взглянула на меня:

— Ты уверена, что справишься?

— Конечно.

Начальница открыла было рот, собираясь что-то сказать, но поняла: от сочувствия мне станет только хуже. Вскоре она опять принялась печатать, розовые акриловые ногти барабанили по клавишам. На мониторе появилось задание: «Состязание по орфографии в средней школе». Вот до чего я опустилась.

Не знаю отчего, но сразу после состязания по орфографии я поехала в казино. Видимо, причиной было слово, на котором споткнулась финалистка, — катастрофа. Назвала «о» вместо «а». Я сидела в первом ряду актового зала и про себя произносила слово по буквам снова и снова. Думала, семиклассница Джослин Рэшер выйдет победительницей. Без доли сомнения она произнесет две «а», и заголовок статьи будет гласить: «Катастрофа принесла победу семикласснице!»

В середине мероприятия я поняла, что не могу возвращаться домой, не могу видеть пустую квартиру, думать о неудавшейся жизни или слушать радио, которое хочется разбить вдребезги. Остался один способ избежать личной катастрофы — выиграть в казино. Даже небольшая сумма поднимет мне настроение. А крупный выигрыш, скажем, в пятьдесят тысяч долларов — а такое тоже случается, — позволит вернуть долг маме и уйти из бюро. Я бы послала к черту всех редакторов и «Кроникл», заявила бы Натану, что плевала на место в его гребаной следственной команде.