Книга Ой, мамочки - Дороти Кэннелл

Послышался второй голос — что-то насчет горячего чая. Не слишком заманчиво, учитывая, что его приготовят по американскому способу. Без молока. И какое мне дело — оказывается, вовсе не я принимающая сторона этой доброты. На виниловой скамейке сидела "прабабушка"-регистраторша. Маникюрша Роксана обнимала Барбару, самозабвенно рыдавшую в махровое полотенце. Аналогичное красовалось и на мне — "прабабушка машинально набросила его мне на голову, будто я была попугаем в клетке, которого надо заткнуть, пока от его клекота у всех не разболелась голова.

— Мне так стыдно! — Барбара подняла мокрое от слез лицо. — Наверно, я сошла с ума. Вы похожи на ту потаскушку, которая украла моего Дейва. Она поспорила с Дейвом в кафе "Жареный кит", что сумеет обслужить его под столом. С этого все и началось. И я знаю, что никогда не получу его обратно, пока она работает в банке!

— Тихо, тихо, детка! — Роксана баюкала Барбару, как ребенка.

— Если я не позволю ему видеться с ней по четвергам, она может лишить нас права выкупа заложенного дома. Целую неделю я со страхом думаю: что, если она придет помыться-посушиться? И как раз сейчас вдруг все смешалось. Мне вдруг почудилось, что это голова Дарлин над раковиной. — Шлюзы открылись, и вновь хлынул поток слез.

— Крыша у тебя поехала, вот и все! — «Прабабушка» поднесла к ее дрожащим губам пластиковую чашку, а маникюрша Роксана тем временем гладила бедолагу по рыжим волосам.

— Я лишусь лицензии! И что тогда будет со мной и детьми? А она, — Барбара ткнула пальчиком в меня, — подаст на меня в суд и потребует миллионы. Придется мне покончить с собой ради страховки, ничего другого не остается. — Голос ее зазвучал высоко и пронзительно, будто свисток чайника.

И вот все втроем они уставились на меня — но не как на добропорядочную участницу этой человеческой драмы, а как на свидетеля, которого необходимо вразумить.

"Прабабушка" устремила на меня улыбку, которая непременно должна была согреть мое сердце, если уж не высушить изрядно подмокший торс.

— Видите, лапочка, какие дела! Барби в последнее время несладко приходится.

Не успела я ответить, как Роксана схватила мое полотенце и принялась растирать мне волосы.

— Эта красная полоска у вас на горле — оттого, что носите платье с тугой горловиной. Давайте-ка я вам высушу голову за счет заведения и принесу столько кофе, сколько вы сможете выпить?

Мягко, но решительно я отобрала у нее полотенце и скомкала его в шар.

— Прошу вас всех, не суетитесь вы так вокруг меня! Со мной все в порядке…

— Вы уверены? — Слезы по-прежнему струились по лицу Барбары.

— Ну да. — Поднявшись, я потрепала ее по плечу. — Это был полезный урок для меня. Когда я пришла к вам, жизнь казалась мне не слишком приятной — по причинам, сходным с вашими, и тут я будто получила напоминание, что каким бы безрадостным ни было существование, оно все же лучше, чем смерть.

— Значит, вы не станете жаловаться? — воскликнула Барбара, все еще с недоверием глядя на меня.

— Обещаю. — Мечтательная улыбка тронула мои губы, когда следом за Барбарой я шла в уборную переодеться. У Кулинаров свои секреты, а у меня — свои.

Переступив порог бара "У Джимми", я совсем не удивилась, что никто из моих товарищей не бросился ко мне с приветствиями. Я стала другим человеком. Роксана сочла, что сушка — недостаточная компенсация. Она накрутила мои волосы на толстые розовые бигуди, обрызгала лаком «Суперцемент» и усадила меня под колпак сушилки, пока я не пропеклась до золотисто-коричневой корочки. Таким образом на свет божий явилось что-то вроде певички в стиле «кантри». Что же до моего наряда… я-то полагала, будто переход с обычной одежды на «беременную» — случай, достойный бутылочки шампанского, но все произошло в сортире парикмахерской, без фанфар и барабанной дроби.

Возможно, дела у Джимми идут распрекрасно, но рыжий линолеум и пластиковый потолок особых восторгов у меня не вызвали.

Симпатичный паренек в обтягивающих джинсах будто врос в землю, не давая мне пройти.

— Мисс…

Он был так близко, что я могла пересчитать его ресницы.

— Я тут встречаюсь со знакомыми. — В гуще голов я увидала Эрнестину, от шеи и выше.

— Мисс, вы стоите на моей ноге.

— Ой, простите! — Мужчины нынче такие хрупкие создания.

— А еще на вас висит ценник.

Проклятье! Я перелезла через троих посетителей и добралась до Эрнестины — та сидела за одним столиком с Соланж и Хендерсоном Брауном, который прятался под своей белой панамой. Тоска его не развеялась, даже когда в нашу сторону устремилась официантка. Возможно, ему не понравился ее основательный бюст, рвавшийся на свободу из кружевной блузки. И, судя по римскому носу и железному подбородку официантки, ей вовсе не улыбалось рядиться под Красную Шапочку. Послюнив большой палец, она перекинула страничку в своем блокноте.

— Слушаю вас, господа.

Хендерсон, набравшись смелости, подал голос:

— Нам нужны отдельные счета.

— Ради бога. — Красная Шапочка нацелила карандаш: — Что будете пить?

Соланж и Эрнестина заказали белое сухое.

Хендерсон выдавил слабую улыбку:

— Я, знаете, хронический трезвенник. Воды, пожалуйста, если она, конечно, свежая.

— Лучше нигде не найдете. — У Красной Шапочки был густой низкий голос. — Натуральная вода из источника, свежая и бодрящая, как весенний день.

Впервые за все утро я с трудом удержалась от смеха. Официантка вещала не хуже телевизора. Вспомнилось вдруг, как мы с Беном в «Малберри-Инн» смотрели отрывок из "Печального Дома" и интервью Гарварда Смита с Мэри Фейт. Теперь же, сидя в баре, я вдруг почувствовала себя марионеткой в руках судьбы, покорно притащившейся за тысячи миль.

То, что не под силу изменить, можно поправить с помощью хорошего обеда.

— Гамбургер, двойную порцию картошки-фри и коку, пожалуйста.

— Остальные будут заказывать? — Красная Шапочка покосилась на большие круглые часы над прилавком бара. — Через десять минут начнется показ мод.

Эрнестина напомнила нам, что Джеффриз отказалась от шанса стать моделью. Хендерсон хотел было заказать овощной суп с мясом, но потом передумал. Лоис, мрачно сообщил он нам, готовит лучшие супы в мире. Что, естественно, вызвало самые горячие возражения Эрнестины. Ее Бинго в три годика готовил такой овощной супчик, от которого за милю слюнки текли. Графиня, и без того густой румянец которой потемнел, уставилась на толпу. Бедный ослик — в смысле, Хендерсон! Поджав губы, он присоединился к нам и заказал гамбургер.

Не успела Красная Шапочка отойти, как Эрнестина поинтересовалась, не Джимми ли тот человек за стойкой бара.

— Этот? Седой, с щеками как у хомяка? Да это наш добрый старина шериф, Том Догерти. Каждый день заглядывает в это время, проверить, не нужно ли разнять каких драчунов.