Книга Человек на балконе - Пер Валё

— Он выживет?

— Конечно, как обычно. У него кончились монеты для автомата, подающего газ. Но если бы он пролежал там еще несколько минут, то…

Хансон не закончил фразу.

— Он что-нибудь написал?

— Ага. «Я больше уже не могу выдержать». На полях старого порнографического журнала. Я уже сообщил в противоалкогольный отдел.

— Это следовало сделать немного раньше.

— Зачем, он ведь нормально работал, — сказал Хансон и через несколько секунд добавил: — До того как вы его задержали.

Оставалось еще несколько часов до конца этого отвратительного понедельника. Около одиннадцати Колльберг и Мартин Бек ушли домой. Гюнвальд Ларссон тоже. Меландер остался. Все знали, что он ненавидит ночное дежурство и одна лишь мысль о том, что ему придется обойтись без его десяти часов сна, была для него хуже кошмара. Меландер, однако, не сказал ни слова и выглядел стоически, как всегда.

Ничего вообще не произошло. Полиция побеседовали со множеством женщин по фамилии Андерсон, однако ни одна из них не вела тот знаменитый телефонный разговор.

Никаких других трупов также не обнаружили, а все дети, которые потерялись в течение дня, в конце концов объявились.

Мартин Бек пошел пешком до Фридхемсплан и поехал домой в метро.

Вот и еще один день позади. Уже прошло больше недели со времени последнего случая. Или только очередного случая.

Он чувствовал себя как тонущий человек, которому только что удалось нащупать какую-то опору, но который знает, что это всего лишь отсрочка. Что через несколько часов начнется прилив.

XXV

Было раннее утро, вторник, двадцатое июня, и в дежурной комнате девятого округа еще царило спокойствие. Полицейский Квист сидел за столом, курил и читал газету. Это был молодой человек со светлыми усами и бородой. Из-за перегородки в углу доносились голоса, время от времени прерываемые стуком пишущей машинки. Зазвонил телефон. Квист поднял голову над газетой и увидел, как Гранлунд, сидящий за стеклянной перегородкой, берет трубку.

Дверь у Квиста за спиной открылась, и вошел Родин. Он остановился у двери и надел портупею. Родин был старше Квиста и по возрасту, и по званию. Квист год назад закончил полицейскую школу, и в девятый округ его направили совсем недавно.

Родин подошел к столу и взял фуражку. Похлопал Квиста по плечу.

— Так, пойдем, — сказал он. — Еще один обход, а потом будем завтракать.

Они вышли из ворот и зашагали по Сурбрунгатан в направлении Свеавеген. Они шли медленно, рядом, одинаковым широким шагом, заложив руки за спину.

— Послушай, что велел Гранлунд сделать с этой фру Андерсон, когда мы ее найдем? — спросил Квист.

— Ничего. Спросить ее, звонила ли она второго июня в криминальную полицию и говорила ли она что-то о каком-то типе на балконе, — ответил Родин.

Они перешли Тулегатан, и Квист посмотрел вправо, в направлении Ванадислундена.

— Ты был там, когда произошло это убийство? — спросил он.

— Ага, — ответил Родин. — А ты нет?

— Нет, у меня был отгул, — сказал Квист.

Они дошли до Свеавеген.

У киоска на углу, прямо перед государственным винным магазином уже толкались несколько пьяниц. Один грозил кулаком и пытался снова и снова ударить другого, но был настолько пьян, что не мог как следует попасть в цель. Другой казался чуть более трезвым и придерживал противника на некотором расстоянии, упираясь ему ладонью в грудь. Буян что-то бессвязно выкрикивал и не переставал размахивать руками. Наконец у менее пьяного лопнуло терпение, он толкнул скандалиста и повалил его на землю.

Родин вздохнул.

— Придется взять его с собой, — сказал он и направился через проезжую часть на противоположную сторону улицы. — Я его знаю, с ним вечно возникают затруднения.

— Которого? — спросил Квист.

— Того, что лежит на земле, — ответил Родин. — Другой в порядке.

Полицейские поставили мужчину на ноги. Ему было около шестидесяти, одна кожа да кости, наверняка он весил не более пятидесяти килограммов. Недалеко от них сразу начали останавливаться прохожие из разряда добропорядочных граждан и глазеть на них.

— Привет, Йохансон, как сегодня дела? — поинтересовался Родин.

Йохансон свесил голову на грудь и сделал слабую попытку отряхнуть пиджак.

— Пре-пре-прекрасно, — залепетал он. — Я з-з-здесь с приятелем поговорил. Так, по-дружески, герр полицейский.

Приятель явно приободрился и заявил:

— Оскар в порядке. С ним все нормально.

— Ну, и что же дальше? — добродушно проворчал Родин.

Он показал приятелю жестом, чтобы тот исчез, и тот с невероятным облегчением отступил за пределы досягаемости руки закона.

Родин и Квист крепко взяли пьяного каждый со своей стороны и потащили его к стоянке такси в нескольких метрах от места происшествия.

Таксист видел, как они приближаются, вышел из машины и открыл им заднюю дверцу. Очевидно, он был из числа обходительных.

— Ну вот, Йохансон, теперь ты с комфортом поедешь в автомобильчике, — сказал Родин. — А потом пойдешь баиньки.

Йохансон уже не сопротивлялся, он влез в машину, упал на заднее сиденье и мгновенно уснул. Родин толкнул его в угол и через плечо сказал Квисту:

— Я отвезу его, встретимся в участке. Купи по пути какие-нибудь булочки.

Квист кивнул, и, когда такси уехало, направился дальше. Прошел немного по Свеавеген и заметил старомодную вывеску с надписью «Булочная». Взглянул на часы и решил, что вполне может сделать покупку здесь и вернуться в участок на завтрак.

Когда он открыл дверь в магазин, над головой у него зазвенел колокольчик. У прилавка стояла пожилая женщина в клетчатом домашнем халате и разговаривала с продавщицей.

— А бедняжка старый Пальм из восемьдесят первого тоже уже умер, — сказала толстая женщина в домашнем халате.

— Вы знаете, для него это было почти освобождение, — тараторила продавщица. — Он был уже старый и немощный.

Продавщица была пожилая, седовласая, в белом халате. Она посмотрела на Квиста и быстро запихала покупку в сетку покупательницы.

— Хорошо, фру Андерсон, — сказала она. — А сладкого вы сегодня не возьмете?

Покупательница взяла сетку и засопела.

— Нет, сладкого сегодня мне не хочется. Запишите за мной, как обычно. Ну, до свидания.

Она направилась к выходу, Квист подскочил к двери и открыл ее.

— До свидания, голубушка, — сказала продавщица.

Голубушка протиснулась в дверь и кивком поблагодарила Квиста.

Он улыбнулся, так как ему показалось смешным, что кто-то может такую толстую женщину называть голубушкой, и уже закрывал за ней дверь, как вдруг ему пришла в голову одна мысль. Продавщица вытаращила глаза, когда он, не говоря ни слова, выскочил на улицу и захлопнул за собой дверь.