Книга Прощай, гвардия! - Дмитрий Дашко

— Будет исполнено.

А про себя восхитился хитрой комбинацией старого лиса.

Глава 15

Круглов еще не успел полностью оправиться после ранения, но это не мешало ему отдавать уверенные команды прибывшей с ним роте.

— Рад видеть вас, господин майор, в здравии, — откозырял он мне. — Как воюется?

— Как положено. «Мы ломим, гнутся шведы», — процитировал я классика.

Круглов ничего не понял, но на всякий случай с улыбкой кивнул.

Ушаков снял с дежурства часть ингерманландцев, посчитав, что главные злодеи сейчас находятся не в казематах Петропавловской крепости, а в Зимнем дворце, захваченном мятежниками.

Освобожденный Михай крутился поблизости, стараясь не попадаться мне на глаза. Знает кошка, чье мясо съела.

События развивались стремительно.

Мы с генерал-аншефом, взяв с собой два десятка гренадер, быстрым темпом отправились за императрицей. Круглов и Муханов с основным отрядом последовали за нами к дому великого инквизитора, где встали плотным кольцом охранения.

Как выяснилось, Анна Иоанновна была надежно спрятана во дворце Ушакова. Вместе с ней находился придворный лейб-медик, заботившийся о самочувствии самодержицы.

Выглядела императрица сравнительно неплохо. При взгляде на хитрое лицо Ушакова у меня невольно зародилось подозрение, что немалая часть приступов Анны Иоанновны была инсценирована, причем с его подачи. Хотя царица действительно болела, но пока болезнь не вступила в тяжелую стадию и не вынесла безжалостный приговор.

Для себя я отметил, что надо бы всерьез заняться и этой проблемой, подключив лучших светил медицины. Если государыня проживет на десяток-другой лет больше, хуже от этого стране точно не будет. Да и будущий, еще не рожденный император Иоанн Антонович возьмет в руки бразды правления в сознательном возрасте, а не прямиком из детской колыбельки.

Мы выстроились в центре большой залы, сняли шапки и опустились на одно колено.

— Вижу, что не ошиблась я в твердости вашей, — произнесла Анна. — За службу свою верную не будете оставлены. Трактовать буду вас изрядно! Встаньте, мои герои.

Ушаков подал знак, мы поднялись.

Императрица протянула руку для поцелуя, к которой все присутствующие стали прикладываться по очереди.

Мне царица улыбнулась:

— Что, майор, нет у нас в государстве покоя? Даже в столице воевать приходится.

— Не привыкать, ваше величество. Таков наш солдатский долг, — моментально откликнулся я.

Анна Иоанновна удовлетворенно кивнула:

— Верные слова говоришь. Нельзя о долге забывать.

— А майор-то наш снова отличился, — выступил Ушаков, которому по должности полагалось знать все и вся. — Двух енералов свейских в плен взял.

Императрица восхитилась:

— Ну, фон Гофен, порадовал ты меня. Обоих сразу спеленал что ли?

— Сразу двоих не получилось, ваше величество. Пришлось поодиночке брать. А вот эти молодцы, — я кивнул на Чижикова и Михайлова, — в том мне усердно помогали.

— Дай мне Господь с непорядками разобраться, так я тебя и молодцов твоих по заслугам отблагодарю, — пообещала императрица. — Ну, веди, майор. Пойдем племянницу мою неразумную учить.

Она вышла из дворца Ушакова, спустилась по ступеням к поджидавшим ее саням.

Семеновцы и ингерманландцы, увидев императрицу, радостно зашумели, выкрикнули троекратное «Виват!».

Анна Иоанновна приподнялась в санках:

— Дети мои! Благодарю вас за верную службу. За то, что присяге не изменили, на лживые посулы не поддались. Спасибо вам. — И императрица вдруг поклонилась.

У многих солдат в этот момент на глазах появились слезы. Кто-то крикнул:

— Матушка, да мы за ради тебя… Да что хошь сделаем!

Его поддержали:

— Не сидеть больше Лизке бесстыжей на троне!

— Веди нас, государыня!

— Пошли, братцы, сковырнем самозванку!

— В путь! — скомандовал Ушаков.

По дороге мы встретили и арестовали нескольких конных лейб-кампанцев, которые выполняли обязанности вестовых. Из скорых допросов удалось выяснить, что заговорщики почуяли неладное и принялись стягивать войска. К настоящему времени возле Зимнего собралось уже более пяти сотен преданных самозванке солдат, преимущественно из Преображенского полка.

К нам тоже подходило подкрепление. Узнав, что нас ведет сама императрица, одна из фузилерных рот преображенцев, присланная на перехват, перешла на нашу сторону, выдав двух лейб-кампанцев, которые заменяли арестованных офицеров.

Погода, будто чуя важность момента, разыгралась. На морозе стыли руки, зубы выбивали дробь. Порывы ветра кидали в лицо мириады колючих снежинок.

Но злость гнала нас вперед. Мы подбадривали друг друга веселой перебранкой, шутками. Чижиков, как обычно, пристал к Михайлову и деловито проехался насчет его замызганного вида. Тот тихо огрызнулся, объяснив, что из казематов «чистюлей не вырвешься».

— А ты на меня посмотри, — отвечал Чижиков, который умел сохранить мундир в идеальном состоянии при любых обстоятельствах.

На Невском проспекте дорогу нам перегородила колонна солдат Астраханского полка. Их привел лейб-кампанец Илларион Волков. Бывший нижний чин щеголял теперь в погонах поручика гвардии.

Выстроенные в три шеренги астраханцы были укреплены еще двумя пушками и представляли нешуточную угрозу. Картечь могла существенно проредить наши ряды, не говоря уже о ружейной перестрелке.

Дюжина гренадер сразу обступила сани императрицы, готовясь своими телами заслонить ее от смертельной опасности.

— Ты поберегись, матушка. То наше дело солдатское — супротив пуль стоять, — говорили здоровенные усачи.

В чем в чем, а в храбрости Волкову было не отказать. Он со спокойным видом прохаживался вдоль передней шеренги астраханцев.

Ушаков взглянул на него и потупился.

— Этот будет драться до конца. Сам в могилу поляжет и других с собой заберет, — пробурчал глава Тайной канцелярии, очевидно знавший о лейб-кампанце то, что было неизвестно другим. — Ишь как выслуживается, сволочь!

Новоиспеченный поручик, будто услышав его слова, встал, картинно опираясь на шпагу, и с вызовом посмотрел на нас.

— Господа офицеры, поворачивайте своих солдат обратно. Этой дорогой вам не пройти, — громко объявил он.

— Неужто супротив русских воевать зачнешь? — крикнул ему Муханов.

— У меня высочайший приказ никого не пропускать, — сказал Волков.

— И чей же это приказ? — поинтересовался я.

— Государыни нашей, Елизаветы Петровны, — не столько для нас, сколько для астраханцев пояснил поручик.