Книга Степень покорности - Фридрих Незнанский

– Я бы хотела для начала с ним посоветоваться.

– Давайте выпьем хорошего красного вина? – Минаев подошел к будто парящим в воздухе столовым приборам, поднял хрустальный графин – в бокалы полилось густое багровое вино.

– Подходите ближе, – позвал Солнце. – Я, конечно, могу и поднести…

– Ничего, ничего, – Антонина подошла и взяла бокал.

Минаев слегка тронул своим бокалом край ее бокала.

– За любовь! – провозгласил он.

И выпил большими глотками.

Антонина только чуть пригубила.

– До дна, – потребовал Великое Солнце тоном, не терпящим возражений. – Уж если я выпил за вашу любовь, то и вам следовало бы… Вот и умница. Еще глоточек!

Вино оказалось чуть солоноватым, плотным и необыкновенно текучим – просто само лилось в горло!

– Ай да молодец! – похвалил Солнце, принимая пустой бокал. – Если вы чуть-чуть подвинетесь вправо, то сможете сесть в кресло. Прямо за вами! Так.

Антонина на ощупь рукой определила местоположение кресла и слабовольно повалилась, ощущая в голове приятное кружение.

«Вот и все! Он меня споил… Сейчас и начнется. Ну и пусть! Это как наркоз. Так даже лучше. Нужно расслабиться…»

– Судя по тому, как вы расставили колени, – ядовито заметил Солнце, – у вас какие-то эротические фантазии.

– Это у вас шизоидные… мечтания, – разозлилась Антонина, сжимая плотно колени. – Вы меня пригласили только слушать?

– Вот именно! Только слушать! Вы слушаете меня. А я вас! Вы умный человек! Вы же сами видите, что тут творится. У меня бабья полный гарнизон! Целый курятник! Дефицит в другом.

– В чем же?

– Это же элементарно! – рассмеялся тот. – В пристанище дураков дефицит… умных собеседников. Разве не так? Разве не умное слово так очаровало нашего мальчика? Или вы находитесь в плену иллюзий относительно собственных чахлых прелестей?

– У вас так принято развлекать пленных дам?

– К развлечениям мы приступим позже. Обещаю! А пока несколько ознакомительных вопросов. Вы представились студенткой математического факультета, если я не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь.

– Ошибаюсь, милая! Ошибаюсь! Вот ведь какая досада! Ошибся маленько. Ведь никакая вы не математичка. Правда?

– Правда.

– На самом деле вы психолог. И занимаетесь так называемыми тоталитарными сектами. Впрочем, ладно, все это ерунда.

– Ерунда, – повторила Антонина, остатками сознания цепляясь за слова. Она крепко охмелела. – Я вам, если хотите, все расскажу.

– Не надо. Я и так все знаю. Вот только тетрадочку с закавычками не всю прочитал. Зачем было так мучиться? Ведь у меня есть люди, которые могут расшифровать ваши записи. Работы на десять минут. А я теперь мучайся! Я не могу привлечь их к расшифровке текста. Не хочу развращать молодежь натуралистическими описаниями ваших сексуальных переживаний и опытов.

– Там этого нет.

– А что же? Чем барышня сердце свое тешит? Для кого бумагу марает?

– Для себя. На память.

– Узелок завяжется, узелок развяжется, – зловеще пропел Солнце, приближая к Антонине свое неестественно белое на черном фоне лицо. – Ну… А мы с тобой… только то, что кажется. А какие фотографии вы делали? Для чего?

– Для журнала. Хотела еще статью написать.

– Мало пленки взяла. Это раз. А потом… Почему же из-за угла? Мы бы с радостью попозировали. И я, и мои ребята. Зачем эти таинственные слежки, этот спрятанный в сарае автомобиль? Играете в шпионов?

– Дайте нам уйти, – произнесла Антонина, пытаясь отстраниться и встать.

– Не могу! – рассмеялся Минаев. – Это не в твоих силах!

– В моих!

– Вы пытались разложить мою сплоченную колонию. Вы хотели показать, что у каждого из них может быть свой собственный, отдельный объект для любви и поклонения и что они могут быть счастливы без меня.

– Могут! – заорала изо всех сил Антонина, порываясь подняться.

– Не могут. Я им не дам.

– Стоп, стоп, стоп, – Антонина с трудом разлепила веки. – А где обещанный умный разговор? Зачем я здесь?

– Все-таки единственное, чего вы ждете, – это насилие, – поднял брови Солнце. – Женщина, ничего другого вы не можете вообразить. Увы… Я ошибся… Снова и снова… Давайте лучше выпьем еще раз – за любовь!

– Еще раз за любовь, – согласилась Антонина, поднимая бокал.

Они чокнулись – гулкий хрустальный звон…

Снова вино словно само собой пролилось по языку, чуть обжигая.

– Любовь, – сказал Солнце, хищно облизываясь, – это огонь и жизнь. Это сила и душа! Энергия, стремление! И наслаждение! Вот и вино, которое я вам приготовил. Специально. Это же натуральная… Душа… Как в Писании сказано… А вы и не заметили…

Антонина так и не узнала состава фантастического напитка, так как после второго бокала потеряла сознание.

Ее измученный организм не выдержал испытания.

– Эй, ребята! – позвал разочарованный Минаев. – Уберите отсюда это бесчувственное тело.

Из черноты выделилось черное:

– Куда ее?

– Подержите у себя. А завтра, когда будет готово сооружение, когда приедет этот соловей Степа… Мы вместе отправим в иные миры.

– Строить сейчас начнем? Чтоб к утру…

– Не надо. Лучше мы их подержим, выдержим, подготовим… А строить начнем завтра с утра, чтоб каждый мог видеть, чувствовать, соображать и делать правильные выводы. Плавно перейдем от возведения сооружения к самому действию!

– Воспитательный момент, – засмеялся довольный черный. – А можно, мы эту девку того малость, а?

– Грех это, – серьезно сказал Солнце. – У нее душа отлетела. Проснется, тогда сами решайте. А пока…

Минаев отошел в сторону, дернул рукой – распахнулись черные портьеры, и за окном обнаружилось светлое лесное утро.

Над прудом, окутанным легкой дымкой, в розовом свечении поднималось солнце!

– Будите плотников, – приказал он. – Мои люди сегодня должны проснуться под звук погребальных топоров. И должно быть готово часам к семи. Я произнесу проповедь. Потом, когда сядет солнце, – сама акция… До ночи. И ночь… А к утру не должно остаться и следов. Во время самой акции и после нее строго охранять всю территорию, чтоб никто не просочился. Ни туда, ни сюда. Ясно?

– Будет исполнено!

И было так, как повелел Великое Солнце.

Целый день мужики с топорами и ножовками пилили, сколачивали, из досок собирали что-то грандиозное и сложное. У каждой группы плотников были свои отдельные и особенные чертежи.

К полудню стало вырисовываться нечто ужасающее – фантазия Минаева породила некую помесь костра инквизиции и лабиринта…