Книга Субмарины уходят в вечность - Богдан Сушинский

— Хотите сказать, что он так и не вспомнил, кто же такой барон фон Браун? — поинтересовался конструктор, набросив на себя вуаль безразличия.

Усовершенствование, которое предложил тогда аэродромный техник, занимавшийся мелким ремонтом и техническим обслуживанием «Хейнкелей», само еще было слишком несовершенно однако идея его оказалась вполне приемлемой. И хотя Браун был удивлен, почему она не пришла в голову ему самому, тем не менее взялся за ее усовершенствование и вскоре внедрил в приспособление для запуска.

Необходимость в таком способе запуска была продиктована тем, что английские радиоспециалисты сумели освоить технику выведения из строя пилотного механизма ракет с помощью радиоволн. Запуск с самолетов стал этапным периодом освоения ракет перед их переводом на пилотирование летчиками смертниками.

После этой встречи Ракетный Барон решил не упускать Вильке из виду и, созвонившись с Герингом, оставил при себе в роли стажера и инженерно-технического порученца.

— …Вспомнил, естественно, но как-то не сразу и лишь после того, как я пристыдил его.

Вильке опять призывно взглянул на адъютанта, и тот не устоял.

— Все так и было, господин барон. Я присутствовал при их разговоре. И даже взял у господина Вильке трубку, чтобы напомнить штандартенфюреру СС о вашем договоре. Я ему так и сказал, что, пребывая в должности адъютанта барона фон Брауна, я лично присутствовал при состоявшемся между вами, барон, и штандартенфюрером разговоре, и слышал, как штандартенфюрер обещал господину барону…

— Хватит, — не то чтобы резко, но довольно иронично прервал его Браун, вальяжным движением руки указав Вильке на дверь. — Очевидно, вы попросту сбили его с толку моим титулом, Фрид, — обратился к адъютанту так, как обычно обращались к нему в померанском имении Браунов.

О чем бы Нейл ни докладывал Ракетному Барону, он всегда произносил свой монолог с таким вызывающим возмущением, словно своей службой в роли адъютанта делал одолжение не только Вернеру фон Брауну, но и всему рейху.

Браун привез Нейла из отцовского имения в Померании, где тот работал трактористом и водителем грузовика. Рекомендуя его сыну в роли адъютанта, отец обьяснил: «Характер у этого парня вздорный, однако человек он преданный и хотя и разгильдяй, но разгильдяй исполнительный, а главное, можешь быть уверенным, что гестапо не подсунет тебе в адъютанты какого-то продажного, бюргера».

Вернер, правда, был убежден, что отец подсовывал ему этого «исполнительного разгильдяя» по совершенно иной причине — чтобы получить хоть какую-то гарантию, что тот не сгинет в первом же бою где-нибудь под Смоленском или Ленинградом, а значит, вернется в имение. Но это уже было из области их семейных тайн.

А что касается характера, то у Нейла он действительно был вздорным, в этом отец был абсолютно прав.

…Хотя Одинс и дослужился до штандартенфюрера, но даже беглого взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что ношение военной формы ему противопоказано, как, впрочем, и сама армейская служба. Перед Брауном стоял аскетического вида пятидесятилетний полустарец, с запавшими пергаментными щеками и согбенной костлявой спиной. И только лихорадочный взгляд его больших темно-коричневых глаз выдавал в нем человека решительного, волевого и по характеру своему исключительно сильного.

— Вынашиваете новый тип ракеты? — спросил он, кивком головы поприветствовав Ракетного Барона, и бесцеремонно изымая у него из-под руки два листа с чертежами и расчетами.

Пока Браун приходил в себя, пораженный наглостью и бесцеремонностью гостя, Карл Одинс успел бегло просмотреть начертанное, пренебрежительно отбросить чертежи и усесться в кресло у приставного столика.

— Простите, штандартенфюрер, но я не позволял вам…

— Бросьте, Браун, война завершается, и ваши боевые ракеты, коль бы совершенными они ни представали, окажутся никому не нужными.

— Прошу прощения, но, при всем уважении к вам, Одинс, я не собираюсь обсуждать с вами проблемы войны и мира.

Уже после первого телефонного разговора с начальником «Зондербюро-13» фон Брауну удалось выяснить, что в течение своей не столь уж продолжительной жизни Одинс успел побывать священником, а затем, лишившись сана, податься в монахи; какое-то время он был членом ордена нового храма», основанного неким почитателем Гитлера Либенфельсом; затем принимал участие в жизни основанного Карлом Хаусхофером ордена Братьев Света, который со временем стал называться Орденом Общества Врил, а также числился в ордене Черные рыцари Туле.

И что именно он, уже прослывший к тому времени заядлым чернокнижником, в 1933 году стал соорганизатором, вместе с профессором Германом Виртом, знаменитой выставки «Аненэрбе» («Наследие предков»), на стендах которой экспонировались древнейшие рунические и проторунические письмена, тексты коих были собраны в пещерах Анд и обнаружены в подземельях разрушенных палестинских храмов.

— Что же вы намерены обсуждать со мной?

— Вы знаете круг моих интересов.

Выставка рунических и проторунических текстов, возраст которых достигал десяти-двенадцати тысяч лет, произвела тогда огромное впечатление на ревнителей арийской культуры, под ее впечатлением было основано сначала общество «Наследие предков», а затем и научно-исследовательский институт «Аненэрбе».

— Если бы я мог предоставить вам чертежи какого-либо межпланетного корабля, способного…

— Я не для того пригласил вас, Одинс, чтобы выслушивать ваше паясничание.

Лицо штандартенфюрера приобрело вид одного из тех древнейших пергаментов, благодаря которым оно стало узнаваемым. Он явно обиделся, и лишь прирожденный такт, а возможно, только мудрая осторожность не позволили ему напомнить барону фон Брауну, что перед ним сидит старший по возрасту и чину. Впрочем, возможно, он понял, что слишком увлекся и пошел в своем легкомыслии значительно дальше того, что ему было позволено в общении с этим талантливым и властным человеком.

— Помните наш разговор о старинных тибетских манускриптах, — спросил он, с трудом пригасив собственную гордыню, — которые нашей экспедиции удалось заполучить с помощью одного тибетского ламы?…

— …Именуемого Человеком в Зеленых Перчатках?[34]

— Спасибо, что вы так легко и быстро вспомнили, о ком идет речь, — слегка склонил голову начальник «Зондербюро-13».

Барон фон Браун действительно многое узнал об этом таинственном бюро, не поинтересовался только тем, как относятся к нему в последнее время Гитлер и его ближайшее окружение. А вот штандартенфюрер помнил, что отношение это стало опасно пренебрежительным. Разочаровавшись в истинности поддержки со стороны Высших Посвященных, прочих потусторонних и инопланетных сил, фюрер теперь готов был возненавидеть всех сотрудников «Аненэрбе», всех членов Общества наследия предков, всех предсказателей, чернокнижников и контактеров.