Книга Рыцарь в потускневших доспехах - Энн Мэйджер

Кэл сделал все свадебные приготовления.

Итак, с тяжестью на сердце Даллас приколола фату к волосам. Она не чувствовала себя настоящей невестой. Для нее этот день был не днем свадьбы, а днем похорон.

В спальню Даллас ворвался Роберт, приехавший в Калифорнию, чтобы быть ее посаженым отцом. Он восхищенно улыбнулся:

— Кто бы подумал, что ты стала столь благоразумна?

Ее подмывало задушить его, но она ограничилась тем, что швырнула в него букетом. Однако цветы отскочили от его груди.

— Почему ты не можешь вести себя как нормальный брат и утешить меня?

— По-твоему, тебя надо утешать? — Он посмотрел на часы. И нагнулся, чтобы поднять спутанные цветы и ленты. — Девочки, спускайтесь.

Когда они остались вдвоем, Даллас промолвила:

— Я.., не смогу пройти через все это.

— Чепуха. — Он всунул букет в ее дрожащие руки. — У тебя предсвадебный невроз.

— Ты хочешь, чтобы я вышла за него, только потому, что озабочен собственной карьерой!

— Эх, да кто бы другой пожелал жениться на тебе? У тебя же четверо детей, убыточный ресторан, две никому не нужных ученых степени, безденежье и полная непрактичность…

— Перечисляя мои достоинства и плюсы, не забудь упомянуть о поддержке старшего брата.

— Я сказал то, что есть на самом деле.

— Знаю не хуже тебя…

— Он любит тебя.

— Нет. Он имел много женщин.

— Ну и что? У тебя тоже есть прошлое. Она стала белой, как платье:

— Это не одно и то же.

— А, раз ты — женщина, тебе приходится играть по другим правилам?

— Из всех бесчестных любителей секса…

— Послушай, он холостяк, похоронивший маленькую дочь. Он богат, известен. Многие из тех женщин сами висли на нем. Однажды ночью одна из них проникла в его дом. И, придя домой, он обнаружил ее голой в собственной постели. Он был пьян, а она — красива. Он был одинок и захотел ее, но все равно выгнал. Тогда она отправилась к журналистам и заявила, что он привел ее к себе и пытался соблазнить.

— Как ты узнал об этом?

— Он сам рассказал мне.

— А он не сказал тебе, что любит меня?

— Он берет тебя замуж, не так ли?

— Это ничего не значит! — вскричала она.

— Я видел, как он смотрит на тебя. Даже дети от него без ума.

— Он пошел на это, чтобы укрепить свои права на Стефи.

— Ты ошибаешься, Даллас.

— Ну почему ты никогда не слушаешь меня? Роберт похлопал ее по руке:

— Может, поговорим о твоих сомнениях позже? Уже начинается “Свадебный марш”.

Даллас так измучилась, что ей хотелось упасть на кровать. Но Роберт подтолкнул ее к двери. Она покорно вздохнула и дала ему повести себя вниз. Но с каждым шагом ее сердце билось все сильнее от невыносимого страха.

Когда они дошли до порога гостиной, полной людей, усилились ароматы тысячи цветов — роз, гвоздик, орхидей и ирисов. Рука Даллас обхватила горло. Она задыхалась, умирала. А затем увидела Кристофера, стоящего в круге солнечного света рядом со священником и детьми. Его дерзкий голубой взгляд скользнул к ней, как бы заставляя идти вперед.

Но она будто окаменела.

Выжидательная тишина воцарилась в гостиной, когда она оттолкнула Роберта, но она видела одного Кристофера. Черты его смуглого лица казались высеченными из камня. Она надеялась разглядеть на его лице мягкость, но не находила ее.

Кристофер казался мрачным, как никогда: он не хотел ее. Он использовал ее, чтобы заполучить своего ребенка, — так же, как использовал других женщин, стремясь забыть свое горе. Он — кинозвезда, и Даллас ничего не знала о нем — кроме того, что читала. Он не настоящий. Она же, напротив, обыкновенная женщина, которая не может ничего значить для него. Даллас закрыла глаза: она не могла смотреть на него без любви.

Нет. Она не может больше любить его: она любила мечту. А этот мужчина — неукротимый и чужой. Мысль о подобном замужестве заставила Даллас поежиться.

— Нет.

Ее негромкий возглас раздался над угасающей мелодией “Свадебного марша”. Все взгляды были устремлены на нее: одни — с вежливым любопытством, другие — со скрытой враждебностью. Но Даллас чувствовала на себе взгляд одного Кристофера.

Какое-то мгновение она даже не осознавала того, что сказала. А потом поняла: неважно, что он сделал для нее, — она все равно не в силах стать его женой. Если бы он любил ее! Может, в конце концов она потеряла бы Стефи, но она бы поборолась за нее. И, даже предполагая потерять Стефи, она печалилась, что не может выйти замуж за Кристофера. Он никогда не узнает, как ей было тоскливо.

Стоя одна, она смотрела в лицо Кристофера через толпу. Он выглядел угрожающе внушительно в черном смокинге. Он обладал силой, законными правами и деньгами, чтобы отплатить за свое унижение.

Даллас повернулась к нему спиной и вышла из дома, направляясь к лимузину, который должен был умчать их в медовый месяц. И тут услышала позади себя торопливые шаги Кристофера.

Она уже открывала дверцу белого автомобиля, когда он схватил ее за руку. Сжал ее запястье и притиснул ее к машине.

— Я не могу, Кристофер, — прошептала она. — Я старалась, но не могу. Она ожидала бури. Он хрипло вздохнул и отступил от нее.

— Ты всегда боялась меня, — тихо ответил он.

— Я оказалась права.

Она искала в его унылом лице хоть капельку нежности к ней, но не нашла. Лицо Кристофера словно окаменело. Голубые глаза стали безучастными, а губы сжались. Она не могла признаться, что боялась полюбить его. Но еще больше она боялась открыться ему, сказать, что все равно любит его.

— Ты можешь уезжать, — произнес он наконец, поднося ее руку к своим теплым губам и целуя ее пальцы.

— Что?

— Не хочу, чтобы ты меня боялась. Ее дети сгрудились на веранде, и она подозвала их.

Они не трогались с места, не желая подходить.

— Ладно, ребята, — сказал им Кристофер. — Сражение окончено. Возвращайтесь домой вместе с вашей тетей.

Когда дети медленно подошли, Кристофер наклонился и заглянул в глаза Стефи.

— Я не стану бороться с тобой за Стефи, — обратился он к Даллас. — Ты права: вы все должны быть вместе.

Огромные карие глаза Стефи блестели все ярче, она испытующе смотрела на своего отца. А потом обвила его ручонками и прижалась к нему. То же самое сделал и Патрик. Оба ребенка тихо засопели. Двойняшки воззрились на Даллас; на их милых одинаковых рожицах появилось трагическое выражение.

— Когда-нибудь вы все поймете, — проговорила Даллас.

— Ты, вероятно, выйдешь за какого-нибудь дурака вроде Гордона, — заметили близнецы.