Книга Обмани меня нежно - Наталья Андреева

– Тася, поторопись, – сказала она домработнице. – Скоро мама с Ничкой вернутся.

Обшарив холл второго этажа и кабинет, она вернулась к отцу. Илью они вывезли за территорию коттеджного поселка и оставили в джипе, заехав в лес метров на пятьдесят по просеке. Пистолет, отъехав подальше в сторону «Риги», кинули в вонючее болотце почти у самой обочины, и какое-то время ждали, пока черное окошко воды в нем затянется ряской. Отец прекрасно знал эти места, он не раз ездил сюда на рыбалку. Он и подсказал ей просеку, потом болотце. Светил фонарем, пока Катя, спотыкаясь, выбиралась на обочину.

«Что бы я без него делала? – с благодарностью подумала она. – Главный мужчина в моей жизни, потому что самый надежный».

На следующий день она стала ждать милицию. Тасю на всякий случай услали из Москвы, как слабое звено. На родину, навестить могилы предков. В восемь утра Тасю увез поезд, а уже в полдень в дверь Екатерины Семеновой настойчиво стучали. Ей не пришлось гадать, кто явился.

Открыла мама, которая и в самом деле не знала, что случилось.

– Милиция? К нам?

Елена Николаевна взялась за сердце, и у пожилого усатого опера сразу возникло к ней сочувствие.

– Мы хотели бы поговорить с вашей дочерью, Екатериной Семеновой.

– Хорошо, – растерянно сказала мама и вдруг отчаянно закричала: – Катя, Катя! Костик! Леша! Все сюда!

– Всех звать не надо, – мягко сказал ей усатый. И добавил: – Пока не надо.

Беседовали в кабинете. Она старалась казаться спокойной. Кресло, в которое уселся усатый, поставили прямо на ковер. На тот самый, где вчера вечером с дыркой в голове лежал Илья. Опер еще сказал:

– Красивый у вас ковер. Не боитесь запачкать?

– По коврам надо ходить, – улыбнулась Катя. – Их не так уж трудно чистить.

– Кстати, кто у вас этим занимается?

– Тася. Помощница по хозяйству. Но она сегодня уехала.

– Почему так спешно?

– Спешно? – она сделала вид, что удивлена. – А когда еще ехать? Сейчас лето, у нас там речка и вообще места красивые. Поездка давно планировалась.

– Так вы из одного города?

– Да. А вы, собственно, с чем пришли?

– Видите ли... – усатый полез в карман и достал оттуда фото. Слава богу, Илья на ней был живой. – Вам знаком этот человек?

– Ну разумеется, – она бросила взгляд на снимок и энергично кивнула.

– Когда вы его видели в последний раз?

– Вчера, – она ослепительно улыбнулась.

– Зачем он к вам приезжал?

– Вы все-таки скажите, что случилось? – она улыбнулась еще ослепительнее. – Согласитесь, я не обязана вам отвечать.

– В лесу нашли его труп, – сурово сказал усатый. – В машине, с дыркой во лбу. Илью Сергеевича Северного застрелили.

– Да что вы говорите... – ахнула она. – Тогда, конечно, я отвечу на все ваши вопросы. – Катя подчеркнула слово «все».

– Скажите, зачем он к вам приезжал?

– Он купил у меня картину, – теперь она уже не улыбалась.

– Какую картину?

– Пейзаж. Девятнадцатый век. Фамилия Васильев вам о чем-нибудь говорит?

– У моего начальника фамилия Васильев, – сердито сказал усатый. – Полковник Васильев.

– А художника звали Федор. Очень талантливый.

– И за сколько вы продали Северному этого Федора?

– Это коммерческая тайна.

– А он теперь труп, – усатый ткнул пальцем в фото Ильи. – Так за сколько?

– Шестьсот тысяч. Долларов.

У опера вытянулось лицо, усы поникли.

– При Северном не было никакой картины, – сказал он. – И денег тоже. Только кредитные карточки.

– Когда он от меня уезжал, картина была с ним.

– Вы видели, как он положил ее в машину?

– Разумеется, видела.

Ей несказанно повезло: охранник на въезде в поселок отлучился как раз в тот момент, когда они с отцом вывозили тело Ильи. У Кати был постоянный пропуск, магнитная карта, которую она просто приложила к считывающему устройству, и шлагбаум поднялся. Обратно же они ехали на такси и остановились в километре от въезда в коттеджный поселок. Теперь она с печальной улыбкой вспоминала, как они с папой лезли через забор, как он ее подсаживал, а она потом страховала его внизу по другую сторону, когда он прыгал. Хорошо, что забор, окружающий «Забаву», кирпичный, и сверху нет никакой колючей проволоки. Залезать по нему не слишком удобно, но они справились. Нашли в лесу пень, подкатили к самым кирпичам. Сегодня утром, пока она отвозила Тасю на вокзал, отец там побывал. Сделал вид, что поехал на рыбалку, а сам отправился, чтобы откатить пень обратно в лес. Кто знает, насколько тщательно следственные органы будут заниматься убийством Северного? И поверят ли показаниям Семеновых.

– Похоже на ограбление, – сказал усатый, засовывая фото Ильи обратно в карман. – Странно только, что на него напали, когда он вез картину, а не деньги.

– Он приехал раньше, чем обещал. Мы собирались вместе провести ночь... – Катя сделала вид, что смутилась. – Ну, вы понимаете... Но у Ильи вдруг обнаружились какие-то дела. И он уехал. Может быть, они не знали, что при нем уже нет денег.

– Вам бы в милиции работать, – буркнул опер. – Значит, вы были любовниками?

– Только собирались ими стать. И мне очень жаль... – она тяжело вздохнула. На этот раз искренне. Ей и в самом деле было жаль, что так получилось с Ильей.

– Выходит, у вас нет мотива.

– Убивать Илью? Да господь с вами! – она искренне огорчилась. – Я собиралась с ним спать, уж простите за откровенность.

– Что ж, вы женщина свободная, он тоже не женат. Был. И все-таки я должен допросить ваших домашних.

– Как вам будет угодно.

– Мне угодно, – усмехнулся опер.

Она волновалась за отца. Очень волновалась. Но на счастье, усатый опер оказался заядлым рыбаком. Они стали обсуждать, где сейчас клюет, а где нет.

– Да знаю я эти места! – отец энергично махнул рукой, когда речь зашла об озере, недалеко от которого нашли джип с телом. – Там сейчас точно как в бочке.

– Это верно. Значит, вы сегодня утром были на рыбалке?

– Был, – кивнул отец. – Но не у озера. Говорю же, там, как в бочке.

– А вчера?

– Вчера не был.

– Значит, вы видели, кто приезжал в гости к вашей дочери?

– Какой-то хлыщ. Я ее не одобряю. Могла бы себе получше найти. Один бросил с ребенком, в Америку укатил, теперь еще и этот. По всему видно: жениться не собирается, – по-стариковски пробурчал отец. И тут же поправился: – Не собирался.