Книга Сила конфиденциальности. Почему необходимо обладать контролем над своими персональными данными и как его установить - Карисса Велиз

Во-первых, слежка может поставить под угрозу их будущее. Мы не хотим, чтобы возможности наших детей находились под угрозой со стороны организаций, оценивающих их (и, возможно, делающих это неверно) на основании информации об их здоровье, интеллектуальных способностях, поведении в школе и взаимоотношениях с друзьями. Не говоря уже о том, что, возможно, и это даже более важно, слишком пристальная слежка может сломить дух людей. Воспитывать детей в условиях постоянной слежки – значит воспитывать субъектов, а не граждан. А мы хотим воспитывать граждан. Ради собственного благополучия и ради благополучия общества. Обществу нужны независимые и заинтересованные граждане, способные задавать вопросы и менять текущее положение дел. Государства не достигают величия благодаря слепо подчиняющимся гражданам. Чтобы стать людьми с сильным сердцем и разумом, детям необходимо исследовать мир, делать ошибки и учиться на собственном опыте, зная, что их промахи не будут зафиксированы, а тем более использованы против них. Конфиденциальность необходима для развития бесстрашия.

Вероятно, из-за своей крайней уязвимости дети и особенно подростки, как правило, гораздо больше, чем взрослые, чувствительны к тому, что о них думают другие. Поэтому слежка может восприниматься ими даже более остро. Молодые люди, за которыми все время следят, с меньшей вероятностью осмелятся попробовать что-то новое, что у них пока не очень хорошо получается, но что они могли бы со временем хорошо освоить через практику, если бы только их оставили одних, чтобы у них не было страха выглядеть глупо у всех на виду.

Несколько осложняет ситуацию то, что дети нуждаются в некотором надзоре в целях безопасности. Риск состоит в том, что безопасность будет использоваться в качестве предлога для избыточной слежки, а грань между тем, что необходимо, и тем, что неоправданно, не всегда очевидна. Защитники слежки в школе утверждают, что они «обучают» детей тому, как быть хорошими «виртуальными гражданами», помогая им привыкнуть к тотальной слежке, которой они будут подвергаться и после выпуска.

«Представьте взрослого человека на работе. Он не будет писать все, что ему заблагорассудится, в электронном письме, потому что почта просматривается, – заявил Билл Маккалоу, представитель Gaggle – американской компании, осуществляющей мониторинг школ. – Мы готовим детей к тому, чтобы стать успешными взрослыми»[292]. Но это не так. Избыточная слежка учит детей тому, что права человека не обязательно должны соблюдаться. Мы не можем реально ожидать от людей, которым в детстве внушили, что их права не имеют значения, уважения к правам других в зрелом возрасте.

Шпионить за детьми с самого начала, чтобы они привыкли к этому во взрослой жизни, – все равно что внедрять совершенно несправедливую систему оценок в школе, чтобы дети привыкали к факту несправедливости в жизни. Если мы не принимаем второе, мы не должны принимать и первое. Справедливая система оценок не только дает всем детям равные возможности, но и учит их ожидать справедливости от организаций, что в дальнейшем будет побуждать их требовать, бороться и отстаивать справедливость, когда ее нарушают. То же самое и с конфиденциальностью.

Слежка поощряет самоцензуру. Это предупреждение для учащихся: не нарушать границы дозволенного, не обсуждать деликатные темы и даже не осуществлять поиск по ним в интернете. Любое поведение, выходящее за рамки того, что является политически и социально безопасным, может вызвать школьное или даже полицейское расследование. Но подростковый возраст всегда связан с любопытством по поводу всего, что происходит в жизни. Молодые люди интересуются сексом, наркотиками, смертью и другими щепетильными темами, и запрет на изучение этих тем не будет способствовать развитию их знаний или взрослению. Запретить говорить – значит запретить думать. В некотором смысле, когда мы слишком жестко контролируем молодых людей, мы ограничиваем их способность становиться ответственными взрослыми, которым не потребуется надзор. Избыточная слежка за детьми чревата тем, что будет воспитано поколение людей, которым так и не дали повзрослеть.

Как родители вы можете многое сделать для защиты конфиденциальности своих детей. Но прежде чем мы перейдем к тому, что каждый из нас может сделать для защиты конфиденциальности, стоит ответить на один распространенный вопрос: разве нам не нужны персональные данные?

Разве нам не нужны личные данные?

Энтузиасты экономики данных наверняка скажут вам, что отключение потока персональной информации будет препятствовать инновациям.

Некоторые паникеры вообще заявляют, что если мы будем регулировать экономику данных, то иностранные (возможно, даже враждебные) силы будут развивать искусственный интеллект быстрее, чем мы, и обгонят нас. То есть если мы ограничим возможности использования данных, то положим конец прогрессу. Краткий ответ на это возражение – «нет». Прогресс защищает права человека, а не подрывает их. Слишком часто политический и социальный регресс рядится в обманчивые «одежды» технического прогресса. Экономическая модель, основанная на систематическом нарушении прав людей, не является прогрессом. Преимущества экономики данных с точки зрения прибыли, научного прогресса и безопасности постоянно преувеличивались, а ее издержки приуменьшались энтузиастами технологий.

Есть и более развернутый ответ на это. Даже если мы понимаем, что прогресс означает только его техническую сторону, ответ все равно будет «нет» – защита конфиденциальности необязательно должна происходить за счет развития технологий. Не будем забывать, что персональные данные в основном используются для получения финансовой выгоды. Таким компаниям, как Google, возможно, даже не придется вводить новшества, чтобы обеспечить устойчивую бизнес-модель. Возможно, шансы Google на прямую продажу своих услуг потребителям были невелики с самого начала. Тогда потребители еще не успели почувствовать, каково это – ориентироваться в повседневной жизни с помощью поисковой системы Google, их карт и других продуктов. Но теперь пользователи Сети хорошо понимают ценность продуктов Google. Давайте заплатим за эти услуги, если они для нас важны. В 2013 году, когда дела Google шли уже очень хорошо, у компании было 1,3 миллиарда пользователей, а годовой доход составлял около 13 миллиардов долларов, то есть около 10 долларов в год с каждого пользователя[293]. Разве это не разумная цена за услуги Google? Это меньше, чем люди платят за развлекательные услуги, такие как доступ к Netflix, которые стоят немногим больше 10 долларов в месяц.

Разрешение зарабатывать на персональных данных создает стимул для сбора большего количества данных, чем это необходимо для технического прогресса. Использование данных в целях науки и техники запрещать нельзя, но если организации захотят поэкспериментировать с персональными данными, они должны будут взять на себя соответствующие обязательства по соблюдению прав людей. Это разумное требование. Если технологическим компаниям удастся преобразовать свои усилия в ценные услуги для пользователей Сети, то мы будем рады платить за них, как и за другие вещи, которые мы ценим в реальном мире.

Кроме того, далеко не так очевидно, может ли бесконечное количество персональных данных привести к техническому или научному прогрессу. Как мы видели, избыточное количество данных может помешать мыслительному процессу и принятию решений. Добавление большего количества данных в