Книга Разбитое сердце Лорелеи - Hаталия Антонова

родителей, и они оставили дочь одну.

— А я-то уж Бог знает что подумала, — облегчённо сказала Вера Максимовна мужу. — Вадим её бросил! Ни в жизнь не поверю.

— Просто они поссорились, — сказал Иван Петрович.

— Вот-вот, — закивала жена, — как поссорились, так и помирятся. Помнишь, Ваня, сколько раз мы с тобой накануне свадьбы ссорились?

— Помню, — усмехнулся он. — Последний раз из-за того, что ты не одобрила мой свадебный костюм, заявив почему-то, что в нём только свежемороженой рыбой торговать.

— Наверное, Лена приревновала Вадима к какой-нибудь девчонке. Я в молодости так тебя ревновала, — она широко раскрыла глаза, — помнишь?

— Помню, — усмехнулся он. — Ты нашла на моём пиджаке короткий рыжий волос и требовала, чтобы я признался, чей он. Я и сказал, что Мишкин. Как ты тогда взъерепенилась! А Мишкой-то был пёс бабы Любы! Я помогал отвозить его к ветеринару.

— Да, я была так расстроена, что ни сразу поверила, что волос собачий.

— Вот-вот. И где только были твои глаза?

— Это были не мои глаза, — вздохнула Вера Максимовна.

— А чьи же?

— Это были глаза ревности!

Позднее Вера Максимовна отнесла дочери чай, заваренный из листьев мяты и мелиссы. А ещё спустя какое-то время уговорила её принять душ и лечь спать, ласково приговаривая:

— Утро вечера мудренее.

Глава 8

Однако на этот раз пословица не сработала.

Вадим звонил Лене, но она не брала трубку. Вадим слал ей эсэмэски, в которых клялся и божился, уверяя в своей невиновности. Но девушка удаляла их, не читая. А потом и вовсе заблокировала его номер. Она ничего не хотела знать, желая только одного — навсегда забыть о его существовании.

Лена не узнала, что после её побега разразился грандиозный скандал.

Вадим всё отрицал. На его стороне был Лёха и большая часть их класса. Но Инна тыкала полицейским под нос тестом на беременность. А потом, окончательно войдя в раж, написала на Вадима заявление. Плохим для парня было то, что родственница Инны работала в местной администрации…

* * *

Лена, не дожидаясь завершения этой кошмарной истории, уехала в Питер, где жила вдовая, бездетная тётка её матери — Алевтина Петровна Устюгова. Женщина с радостью согласилась принять в свой дом внучатую племянницу, даже не поинтересовавшись у Веры Максимовны, почему они с мужем решили отправить дочь в Петербург. «Решили — и слава Богу», — подумала она, искренне радуясь тому, что нежданно-негаданно в жизни появится человек, который скрасит её старость.

Тётя Аля, как сразу же по приезде стала называть девушка свою двоюродную бабушку, понравилась ей с первого взгляда, в отличие от города, который встретил Лену настороженно. Впрочем, может, Лене это только показалось из-за того, что Санкт-Петербург встретил её дождём. В её родном городе стояло лето. Жара за тридцать, а в Питере столбик термометра едва поднимался до плюс пятнадцати. Она не отрицала, что город Петербург величественен и прекрасен. Но создалось такое впечатление, что город Великого Петра требовал почтительного отношения. Как она сформулировала для себя это внутреннее ощущение — преклонения и соблюдения дистанции, в отличие от её родного города, готового обнять и приласкать как коренного своего жителя, так и приезжего. В общем, Лене не хватало тепла как внутреннего, так и внешнего.

К городу она всё же в течение нескольких месяцев привыкла.

Девушка заметила одну характерную черту петербуржцев: большинство из них любили собак. Четвероногие питомцы встречались почти на каждом шагу. Но это Лену как раз не угнетало, собак она и сама любила. Вот и у тёти Али был четвероногий член семьи — спаниель Дакси.

Собака и девушка приглянулись друг другу сразу. И как-то само собой получилось, что вскоре все заботы о Дакси Лена взяла на себя. Пёс настолько привязался к девушке, что ждал её возвращения домой, крутился у ног, если же она была занята и не могла уделить ему внимания, просто лежал возле места, где та находилась.

В Питере Лена окончила школу и институт, устроившись после на работу. Ей казалось, что время течёт неспешно. Вечера она проводила в обществе тёти Али и Дакси. Время от времени они с Алевтиной Петровной выбирались в театры. Устюгова просто обожала оперу!

И, конечно же, Алевтина Петровна считала своим долгом приобщить внучку к высокой культуре Северной столицы, поэтому они не только регулярно посещали Эрмитаж, но и бывали во многих других замечательных и интересных местах.

Лена же больше всего полюбила Петергоф, вернее, его потрясающие воображение фонтаны.

— Что по сравнению с Петергофом Версаль? — философски говорила тётя Аля, и на её лице появлялась снисходительная гримаска. — Европейцам не дано понять русского размаха.

Лена была с ней согласна на все сто, хотя Версаль видела только на картинках и по телевизору. Зато Устюгова видела его и другие города мира воочию. Её муж Гаврила Игнатович был крупным учёным, поэтому Алевтина Петровна вдоволь поездила по европейским и не только городам вместе с ним.

Лена была вполне довольна своей жизнью. Единственное, что её тяготило, — это разлука с родителями. Несмотря на то, что они постоянно созванивались, а раз в год Логуновы приезжали в Питер навестить дочь, и жили по полумесяцу, Лене этого было мало.

Однако возвращаться домой она не планировала. Ей почти удалось забыть о своей первой и, как она думала, единственной любви Вадиме Самойлове. Она не узнавала о Вадиме. Родители ни разу не обмолвились о нём ни письменно, ни устно.

Лена считала, что Вадику пришлось жениться на Инне Тимохиной. Она не хотела знать, кто у них родился и насколько гладко протекает их семейная жизнь. Сама про себя решила, что замуж не выйдет. Зачем? Разве ей плохо живётся с тётей Алей и Дакси? Нет! Живётся ей отлично!

Устюгова время от времени поглядывала на Лену с беспокойством. Её опасения, что двоюродная внучка останется вековухой, особенно усиливались в последние годы. Сначала она намёками подталкивала Лену к знакомству, как сама выражалась, с «мальчиками», а потом и вовсе перешла к решительным мерам: знакомила девушку с внуками своих подруг и знакомых.

Но Лена, некоторое время молча сносившая потуги тёти Али выдать её замуж, в конце концов взбунтовалась и решительно пресекла дальнейшую деятельность самозваной свахи.

— Тётя! Прекрати, пожалуйста! — попросила она. — Я не хочу выходить замуж.

— Но это ненормально, Леночка! — всплеснула руками Алевтина.

— А выйти замуж за человека, которого не любишь, по-твоему, нормально? — сердито спросила Лена.

— Но ведь должна же ты кого-то полюбить! — не желала сдавать позиций Алевтина Петровна.

— Тётушка милая! Я