Книга Ключ к теософии - Елена Петровна Блаватская

все первоначальные эманации Единого Неведомого Принципа. Но с тех пор, как оно «пало в материю» с тем, чтобы пройти от начала и до конца весь цикл последовательных воплощений, оно уже больше не свободный и счастливый бог, а лишь бедный странник, стремящийся вновь обрести на своём пути то, что он утратил. Я могу дать вам более полный ответ, повторив то, что сказано об этом внутреннем человеке в «Разоблачённой Изиде»:

«В человечестве со времён глубочайшей древности жило убеждение в существовании личной духовной сущности в каждом физическом человеке. Эта глубинная сущность могла быть божественной в большей или меньшей степени, смотря по тому, насколько приблизилась она к венцу. Чем теснее был этот союз, тем яснее становилось для человека его предназначение, тем менее опасными были внешние условия существования. Это убеждение — не слепая вера и не предрассудок, а лишь вечно присутствующее инстинктивное чувство близости иного — духовного и невидимого мира, который, хотя и является субъективным для чувств внешнего человека, совершенно объективен для внутреннего Я. Более того, было распространено убеждение, что существуют как внешние, так и внутренние условия, влияющие на степень решимости нашей воли в наших поступках. Фатализм полностью отрицался, поскольку он подразумевает слепое действие какой-то ещё более слепой силы. Но существовала вера в судьбу, или карму, которую от рождения и до смерти нить за нитью прядёт вокруг себя каждый человек, подобно тому, как паук ткёт свою паутину; судьбу эту направляет либо присутствие того, кого некоторые называют „ангелом-хранителем“, либо более тесно связанный с нами внутренний наш астральный человек, который слишком часто становится злым гением для плотского человека, для личности. Человека ведут обе эти силы, но в конце концов одна из них должна восторжествовать; и с самого начала их незримой битвы в неё вступает жёсткий и неумолимый закон воздаяния и возмездия и совершает свою работу, с точностью следуя за колебаниями этой борьбы. Когда же последняя нить спрядена и человек опутан собственноручно сотканной им самим сетью, тогда он обнаруживает себя полностью во власти своей, им же созданной судьбы. Затем она либо связывает его, подобно тому, как неподвижная раковина прикрепляется к незыблемой скале, либо, как пёрышко, уносит его вихрем, поднятым его собственными действиями»[68].

Такова судьба человека — истинного Я, а не автомата, оболочки, которая носит имя человека. Именно этот человек должен стать победителем материи.

Сложная природа Манаса

Спрашивающий. Но вы хотели рассказать мне кое-что о сущности манаса и о том, в каком отношении с ним находятся скандхи физического человека.

Теософ. Именно эту природу — загадочную, изменчивую, непостижимую, почти неуловимую в её соотношениях с другими принципами — очень трудно понять и ещё труднее объяснить. Манас — это и принцип, и в то же время сущность и индивидуальность, т. е. «Я». Это «бог», и всё же он обречён на бесконечный цикл воплощений, за каждое из которых он в ответе и в каждом из которых он должен страдать. Всё это кажется столь же противоречивым, сколько и озадачивающим; но тем не менее, только в Европе есть сотни людей, совершенно осознавших это, ибо они постигают Я не только в его цельности, но и во многих его аспектах. Наконец, чтобы быть понятной, я должна начать сначала и дать вам в нескольких строках родословную этого Я.

Спрашивающий. Продолжайте.

Теософ. Попытайтесь представить себе «дух», небесное существо (как бы мы его ни называли), божественное по сути своей природы, но всё же недостаточно чистое для того, чтобы быть единым с ЦЕЛЫМ, и нуждающееся, для конечного достижения этого единства, в очищении своей природы. Сделать это оно сможет лишь в том случае, если индивидуально и лично (т. е. духовно и физически) испытает каждое переживание и чувство из всех, существующих в многообразии дифференцированной Вселенной. Таким образом, набравшись опыта в низших царствах природы и поднимаясь с каждой ступенькой всё выше и выше по лестнице бытия, оно должно испытать всякий опыт на человеческих уровнях. По сути своей оно — мысль, и потому зовётся во множественном числе манасапутра, «сынами (вселенского) разума». Эту вот индивидуализированную мысль мы, теософы, и называем истинным Я человека, мыслящей сущностью, заключённой в клетку из костей и плоти. Это, без сомнения, существо духовное, а не материальное; такие существа и являются перевоплощающимися Я, наполняющими ту совокупность животной материи, которую мы называем человечеством, и называются они «разумами» или манаса. Но стоит им раз попасть в эту клетку, то есть воплотиться, как суть их становится двойственной; иными словами, лучи вечного Божественного Разума, рассматриваемые как индивидуальные сущности, принимают два свойства — это: а) присущее им стремление вверх, и это свойство высшего манаса, и б) человеческая рассудочность, или животное мышление, возросшее в разумности благодаря превосходству человеческого мозга, именуемая низшим манасом, или умом, склонным к желаниям, кама-манасом. Первый стремится к буддхи, а второй притягивается вниз, к логову страстей и животных желаний. Кама-манасам нет места в дэвачане; не могут присоединиться они и к божественной триаде, в единстве возносящейся в ментальное блаженство. И всё же именно «Я», манасическое существо, в ответе за грехи низших скандх, точно так же, как родители несут ответственность за проступки детей, пока те ещё не отвечают за свои действия.

Спрашивающий. И этот «ребёнок» — личность?

Теософ. Да. Потому, когда утверждается, что «личность» умирает вместе с телом, это не выражает всего. Тело, которое было лишь предметным символом г-на А. и г-жи Б., исчезает со всеми своими материальными скандхами, которые являются его видимыми выражениями. Но то, что на протяжении земной жизни составляло духовную совокупность опыта: благороднейшие устремления, неумирающая любовь и неэгоистичная натура г-на А. и г-жи Б. — всё это в период дэвачана присоединяется к Я, которое отождествляется с духовной частью того земного существа, которое уже скрылось из виду. Актёр так проникается ролью, которую только что сыграл, что она снится ему в продолжение всей ночи в дэвачане, и видение это длится до тех пор, пока для него вновь не пробьёт час возвращения на сцену жизни, где он должен будет сыграть уже другую роль.

Спрашивающий. Но как же вышло, что это учение, которое, по вашим словам, столь же старо, как человек разумный, не нашло никакого отражения, ну, скажем, в христианском богословии?

Теософ. Вы ошибаетесь, нашло; но теология до неузнаваемости его исказила, как, впрочем, она исказила и многие другие учения. Теология именует «Я» ангелом, которого Бог даёт нам в момент рождения с тем, чтобы