Книга Младший научный сотрудник 7 - Сергей Тамбовский

обернулся к психиатру, — ну что, нам всем предстоит вторая попытка. А она, как говорил Лаврентий Палыч, не пытка, верно?

— Не говорил никогда эту фразу Берия, — это все, что Горлумд смог сказать в ответ, — это позднейшее народное творчество.

— Ну это в конце концов неважно, — отмахнулся я и хлопнул в ладоши, чтобы сеанс гипноиндукции прекратился сам собой, — занимаем места согласно купленным билетам… ну то есть штатного расписания.

Юра опять удалился к дальнему концу бочки, я на всякий случай послал присмотреть за ним второго Балашова, а сам встал в метре от Аркаши и в трех от Горлумда и крепко сжал в руке стечкина…

— Заряжаю батарею, — раздался из угла юрин голос, — балансировка минус полтора, вакуум десять в минус десятой, подогрев запущен…

— Заряд 60 процентов, — вторил ему Аркадий, — 70 процентов, 90 процентов… полный заряд — стреляем?

— Конечно, — скомандовал ему я, — жми на курок.

Аркадий повиновался, раздался громовой звук, ну примерно, как если бы кто стукнул кувалдой по висящему рельсу. Очень большой кувалдой по очень звонкому рельсу. Из бочки повалил нехороший серый дым, я на него отвлекся и не заметил, что Горлумд пропал из своего круга.

— Смотри ты, — удивленно сказал второй Балашов, — не соврал ведь Готлибыч, работает машинка…

— А что там задымилось? — задал я интересующий вопрос сразу обоим сотрудникам в белых халатах.

— Это бывает, — успокоил меня Юра, — побочные эффекты от выстрела, ничего страшного.

— Да погоди ты с дымом, — прервал меня Балашов-2, — куда интереснее, где сейчас Горлумд… знаете? — обратился он опять к обоим белохалатникам.

— В параллельном мире, очевидно, — пожал плечами Юра.

— А почему он не раздвоился, как мы вот с ним? — показал я на двойника.

— Другие настройки, новые параметры, — это объяснил Аркадий, — результат немного другой вышел.

— И когда он назад вернется?

— Сложно сказать, — вторично пожал плечами Юра, — у нас это первый такой эксперимент… может и никогда.

— Так, стоп, — поднял руку Балашов-2, — а объясни тогда, дорогой товарищ, как же вы с нами собирались этот опыт проводить, если он не апробирован? Как на подопытных кроликах что ли?

— Ну типа того, — ухмыльнулся Юра, — в случае чего вас бы переместили в психушку, как остальных, вот и все.

— Дааа, — почти одновременно произнесли оба Балашовых, — техника безопасности у вас на высоком уровне.

— На каком уж есть, — ответил Юрик.

— Слушай, а вот ты сам не хочешь пройти этот опыт? — спросил я у Юры.

— Я не могу, — тут же открестился он.

— Это почему же?

— У меня индекс Джонса-Черенкова не позволяет.

— Стоп, — это уже я-первый остановил беседу, — что за индекс Джонса-Черенкова? Почему я о нем никогда не слышал?

— Не слышал, потому что у тебя допуска соответствующего нет, — пояснил Юра, — а что именно в него входит, это объяснение на полчаса.

— Ну хотя бы в общих чертах расскажи тогда, — попросил я-2.

Мы все вчетвером отошли к столику с кофе в дальнем левом углу бункера, сели на стулья, и Юра начал рассказывать.

— Это наш внутренний термин, — так начал он объяснения, — в научной литературе его пока не найдешь. Джонс — один сотрудник Массачусетского технологического института, а Черенков — это Паша из 110 отдела, слышал наверно…

— Ну да, — кивнули оба Балашовых почти одновременно, — в колхозе о нем рассказывали.

— И что рассказывали? — поинтересовался Юра.

— Как он нажрался и в окно нашей общаги выпал, — вспомнил я-1.

— Разбился?

— Не, там невысоко и внизу трава густая… только ногу вывихнул.

— Да, есть у него склонность к неумеренному употреблению, — сокрушенно покачал головой Юра, — была, точнее.

— То есть он умер уже?

— В некотором смысле да, — согласился Юра, — переместился куда-то в неизвестность.

— Ясно… ну и что там за индекс придумал ваш Паша?

— Если быть совсем точным, то он ничего не придумывал, а творчески развил идеи этого самого Джонса, а у нас потом к названию добавили вторую половинку…

— Ты не тяни кота за хвост, — строго потребовал я-1, — рассказывай уже суть дела.

— Рассказываю, — Юрик тем временем насыпал себе в стакан растворимый кофе и сахар, залил это кипятком из электрочайника и продолжил, — этот индекс является комплексной переменной, зависящей от десяти разных параметров человеческого индивидуума. Все перечислить?

— Хотя бы парочку назови.

— Внутриглазное давление и уровень сахара в крови подойдут?

— Давай дальше, — махнул рукой я.

— Дальше следует очень сложная формула, которую я на память даже не воспроизведу, а на выходе получается интегральный индекс в пределах от нуля до ста…

— И что он показывает, этот индекс?

— Способность индивидуума к движению в параллельных пространствах… если меньше пятидесяти, то совсем никак — такой экземпляр бракуется.

— Так вот что у нас всех определяли в психушке номер два… — вслух начал размышлять я, — а я-то думал, здоровье нашем заботятся.

— И у тебя… у вас то есть двоих, — пропустил мимо ушей мои рассуждения Юра, — этот индекс немного до максимума не дотягивает, 97 кажется. У Горлумда 85, а у меня и у Аркаши, увы, но по тридцатнику только.

— А почему увы? — зацепился я за эту юрину оговорку.

— Потому что служебный рост в нашем институте зависит в том числе от этого индекса.

— Стой, — взял я Юру за