Книга Господин следователь. Книга 2 - Евгений Васильевич Шалашов

волков идти?

Фух, а я-то думал, что спросит — замуж ей прямо завтра идти, или, как собиралась, после разговора с родней? Если завтра — не слишком-то хорошо, но отговаривать бы не стал. Мне-то удобно и хорошо. И кухарка она отменная, и в постели с ней… Но свиньей быть не хочется. Женщине — по нашим меркам даже и молодой, да по здешним, далеко не старой, необходимо свою личную жизнь строить, иначе годы уйдут.

— Слушай, а ты сама-то хочешь идти?

— Когда Петра Генриховича слушала, про Жужку вспомнила, то хотела. А сейчас легла и подумала — зачем это мне? Мне и надеть-то на себя нечего.

— На охоту в юбке идти, пусть даже не в одной — задницу себе заморозишь, — согласился я. — А задница тебе пригодится.

— Иван, все бы тебе шутки шутить, — слегка обиделась хозяйка.

— Почему шутки? — хмыкнул я. — Думно на волков поохотится, наденешь подштанники. Наверное, от мужа остались, а то и мои возьмешь. И штаны тебе одолжу, или Петр Генрихович снабдит.

— В мужских штанах и в подштанниках? — с сомнением покачала головой Наталья.

— Кто тебя на охоте увидит?

— А Петр Генрихович?

— Ты же за него замуж собралась выходить — какая разница? В подштанниках ты будешь, без них, все равно увидит. Скажи-ка лучше — ты действительно хочешь на волков идти?

Наталья Никифоровна посидела, подумала, потом сказала:

— Ваня, а вроде, уже не хочу. Чего мне там делать? Стрельба вокруг, собаки лают, волки воют. А после охоты все мужики будут пьяными. И я в подштанниках.

— Тогда плюнь, — посоветовал я. — Напиши Литтенбранту или сама завтра скажи — мол, передумала.

— А что Петр Генрихович подумает?

— Он еще и рад будет, — сказал я уверенно. — Подумай — сколько хлопот доставишь, если придется тебя на охоту брать? Сама говоришь — волки пьяные, мужики нетрезвые. Он же из-за тебя с ума сойдет!

Посмотрев на Наталью, забеспокоился:

— Слушай, тебе не холодно? — Отодвинувшись, приподнял одеяло. — Забирайся ко мне. — Наталья слегка замялась, я похлопал по постели. — Ложись, приставать не стану, просто погрею.

Не выдержав, хозяйка юркнула ко мне под бок, я натянул на нее одеяло и крепко обнял. Холодная, как ледышка.

— Погреюсь, потом пойду, — сказала Наталья, прижимаясь ко мне.

— Угу.

— Ваня, ты же сказал — просто погрею… Вставать завтра рано. Ах ты, обманщик…

Глава шестнадцатая

Инкогнито из Петербурга

Всегда удивлялся и восхищался русским женщинам вообще, а Наталье Никифоровне в частности. Кажется, вчера засыпали в одно и тоже время, но я едва продрал глаза, да и то, благодаря будильнику, а моя хозяюшка успела и печь протопить, теперь хлопотала насчет завтрака.

Традиционный утренний ритуал — посещение удобств, умывание. Заодно решил проверить — как себя поведет подарок господ полицейских? Навел пену, намылил щеки и приступил.

Что тут сказать? Большой разницы между бритвой работы златоустовских мастеров, подаренной отцом, и аглицкой не заметил.

— Иван Александрович, а вы знаете, что ваш рыжий любимчик учинил? — с обличительными интонациями в голосе спросила Наталья Никифоровна, кивая на котенка, пытающегося атаковать пятку хозяйки. Замахнувшись полотенцем на рыжего, нарочито сердито проворчала: — У, злодей ушастый!

Тишка, отбежал в сторону, уселся, облизал лапку и принялся умывать мордочку. Мылся старательно, как полагается взрослому котику, но пока выходило забавно. Смотрел бы и смотрел на него, только на службу пора.

— И что злодей сотворил? — поинтересовался я, принимая из рук хозяйки полотенце, которым она только что грозила котенку.

— Ночью к себе пришла, только заснула, проснулась — мне в лицо что-то влажное тычется.

— Тишка пришел? — догадался я. Пожал плечами. — Так что такого? Соскучился мальчишка. Вчера весь вечер народ толокся, не до него было. Известно, носик у него влажный. Если влажный, значит, котик здоровый.

Вчера, когда в доме случилось непривычное многолюдство, котенок и на самом деле куда-то сбежал и спрятался. Может на шкаф забрался, в угол забился. Я малыша понимаю. Сам не люблю вторжения незнакомых людей на свое личное пространство и Ленка, из той жизни, в этом отношении, была со мной солидарна. Поэтому, мы с женой предпочитали встречаться с друзьями в кафе, в парках, еще на какой-то нейтральной территории, но не приглашать их домой. Сами, надо сказать, тоже неохотно ходили в гости. Мне хватало общения с людьми в школе, в университете, а Ленка сама по себе была интровертом (или, очень близко к этому).

— Ладно бы сам пришел, так он еще дохлую мышь в зубах притащил, — возмущенно сказала хозяйка. — Ремнем бы его отходить, по рыжей заднице.

В голосе Натальи Никифоровны, между тем, звучала гордость за своего любимца. Действительно — котику и всего пять месяцев, а он уже мышей ловит.

— Беспокоится Тишка о хозяйке, — засмеялся я. — Видит, что она всякую дрянь жареную да пареную ест, озаботился — дескать, кушай, дорогая, свежую мышку. Любят тебя, Наталья Никифоровна, охотники. Что хвостатые, что бесхвостые. Тишка вчера наслушался Петра Генриховича, решил показать, что и он не хуже. Подумаешь, Литтенбрант зайца из ружья убил. Попробовал бы, как Тишка, зверя догнать и лапами его придавить.

— Ой, не могу, — засмеялась хозяйка. — Охотники, говоришь, меня любят… Всю жизнь кошек держу, знаю, что притаскивают они добычу, складывают в сенях, показывают, что не зря молочко пьют. Муська жила — до шести мышек в ряд складывала! Но зачем дохлой мышью в лицо тыкать?

Отсмеявшись, мы позавтракали пшенной кашей на молоке, попили чайку с пирогами. Мне пора на службу, а Наталья Никифоровна сказала, что к девяти обещался явиться Петр Генрихович. Дескать — позавтракает у нее, потом поможет дичь разделать.

Натягивая шинель, чмокнул Наталью Никифоровну в щечку, а утверждая на голове фуражку, назидательно сказал:

— Мадмуазель Натали, ведите себя хорошо в мое отсутствие. Пока колечко с бриллиантом не подарит, никаких поцелуев, не говоря уже о чем-то другом. Не забудьте — вы у меня приличная барышня.

— Иди, Иван Александрович, иди, — подтолкнула меня Наталья Никифоровна. — Иначе сам вместо Тишки ремня получишь. Котенка-то еще могу пожалеть, а тебя не стану.

— Боюсь-боюсь… — в притворном страхе сказал я, выскакивая из дома в сени.

Краем глаза заметил, что хозяйка перекрестила мне спину.

Пока шел