Книга Мортена: Перерождение - М. Борзых

и смысла тратить на это время тоже нет. Здесь и сейчас я была не вылизанным куртуазным политиком, а полевым командиром, которому некогда было расшаркиваться в любезностях. Время — деньги, а в нашем случае: время — жизни.

Стратегия была правильная. Выслушивая краткую сводку по Орласам, Эфа цепким взглядом отмечала то, что я и не пыталась прятать: мне нужна была помощь. Аспида, как и любой уважающий себя политик, поторговалась для приличия, и мы пришли к соглашению. Однако маска безразличия всё же дала трещину под конец. Амори Эфу интересовали мотивы, я не стала лукавить. Перед глазами стояло моё персональное кладбище. Более четырёхсот душ. И хоть ни один из них не умер у меня на руках, я не могла отделаться от чувства вины.

Сейчас в душе установился неестественный штиль. Пришло осознание, что теперь действительно сделала всё, что могла, для Орласов. Пусть не смогла спасти всех, но я хотя бы попыталась.

* * *

Ордун Орлас приходил в себя тяжело. Тело не слушалось совершенно, словно сознание жило отдельно. Открыв глаза, амори орлов не смог сдержать горестный вздох.

— Это чем я так прогневил предков, что они в даже в новой жизни отправили меня к тебе в постельные игрушки, Эфа?

Амори пустынниц криво усмехнулась, осторожно приподнимая голову Ордуна и приставляя к губам чашу с ароматным питьем. Сделав пару глотков, аэр бессильно откинулся на подушки.

— В прошлый раз ты не больно и сопротивлялся, так что не ной. Тебе не идёт, — Эфа присела на край постели, ехидно взирая на больного, — тем более от тебя сейчас пользы никакой. Разве что из пуха подушки набить. Выглядишь паршиво.

Аэр вымучено улыбнулся и тут же закашлялся. Тело сотрясалось в спазмах, но Орлас не ощущал этого.

— Что со мной? Почему я не чувствую боль?

— Пришлось опоить тебя ядом, чтоб ты крылья раньше времени не сложил от боли. Уж извини, на восстановление очередь была. Тебя только подлатали, чтоб дух не испустил. Дальше сам.

До Ордуна медленно начал доходить смысл сказанного, а вместе с тем накрыло воспоминаниями о последнем дне клана орлов. Он помнил, как покидал гнездо. Раненное крыло плохо слушалось, но всё ещё позволяло ловить потоки воздуха, когда его накрыло волной. Крыло не выдержало, обломившись. Ордуна кувыркало в воздухе, словно камень летящий по склону горы. Удары о воздух были не менее болезненными, чем о землю.

Он сложил крылья, чтобы хоть как-то выровнять положение в воздухе. Пикируя к земле, амори орлов уже не надеялся на спасение. Не с такой высоты и не в этих землях. Улетая, он взял южнее, сделав крюк через земли пустынниц в надежде защититься отрогами гор. План сработал лишь отчасти. Горный массив задержал воздушную волну, но не погасил полностью. Приближение золотых песчаных дюн Ордун встречал с улыбкой на лице. Пусть он найдёт свой покой у террианцев, зато его клан получил шанс снова оказаться в небе.

У самой земли он всё же расправил крылья в последнем полёте, и родная стихия подхватила раненую птицу, чуть смягчив падение в безжизненной пустыне. Орла тянуло по песку, полые кости трещали как сухие ветки в лесу. Когда тело остановилось, узнать в окровавленной изломанной птице гордого амори орлов не смогли бы даже его сыновья.

Ордун помнил, как смотрел в рассветное небо, расчерченное алыми всполохами на лиловых тучах. Он прощался с жизнью, с кланом и просил духов лишь об одном, чтобы сыновья правили мудро и выполнили обещанную Ягерам клятву.

Тем невозможней было происходящее сейчас.

— Как я здесь оказался? Нашли ещё кого-то? — Ордун пытливо всматривался в помрачневшее лицо своей бывшей партнёрши.

— Нашли. Вы мне тут чуть массовый могильник не устроили. Не один ты такой умный оказался.

— Сколько? — амори орлов прохрипел вопрос, и боялся услышать на него ответ.

— Полторы тысячи на сегодня. Ваши, кто оклемался быстрее всех, ещё прочёсывают горы вместе с отрядом ягуаров. Но оттуда только тела приносят, — лицо Ордуна свело судорогой. — К духам ушло чуть больше четырёх сотен, из них сотня детей.

Амори молчал. Он не успел. Слишком медлил. Надеялся на предков и на стихию. Их оборванные жизни на его совести.

— Ора нашли?

— А как же. Рядом с ним нашли девицу беременную. Дитя успели сохранить. Этот засранец умудрился нас с тобой сделать бабушкой и дедушкой.

Информация с трудом пробивалась сквозь кокон скорби и горя, который Ордун начал возводить вокруг своего сердца.

— Как?

— Ты забыл, как дети делаются? — сыронизировала аспида. — Так могу напомнить, как поправишься. Тем более вам теперь численность клана восстанавливать надо.

Начавший было опадать кокон снова восставал с новыми силами.

— Клана и нет считай уже. Тысяча. Это…

— Очнись! — аспида щёлкала пальцами у лица Ордуна, привлекая внимание. — Тысяча — это только у нас, ещё чуть меньше трёх тысяч сейчас у ягуаров заземлились по последним сведениям. Их там Реда строит. Говорят, что какому-то белобрысому нахалу из ваших она нос подравняла и в темницу кинула за саботаж. Сидит теперь горемычный, дожидается, пока ты или Ора пожалуете.

Ордун неверяще смотрел в глаза аспиде. Казалось, это какая-то жестокая шутка. Пустынница с таким спокойствием говорила об обыденных вещах, что всей душой хотелось верить. Эфа уверенно выдержала его взгляд с кривой улыбкой на устах.

— Прекращай впадать в уныние. Пора вставать на крыло. А то взвалил всё на наши хрупкие женские плечи, а мы разгребаем последствия, — аспида наклонилась к аэру и страстно поцеловала, да так, что Ордун поневоле откликнулся. — Жизнь продолжается. Я пришлю к тебе Ора, он введёт в курс дела.

Амори покидала палату, чуть покачивая упругими бёдрами, будто напоминая о всех проведенных вместе ночах. А Ордун в одном определённом месте явственно почувствовал, как к нему действительно возвращается жизнь. Возможно, и стоит рассмотреть предложение Эфы о восстановлении численности клана.

* * *

Сурам уже третьи сутки жил в подземном логове пустынниц. Спасательные поиски завершились, и ему нечем было заняться. Аспиды не жаловали мужчин у себя дома и даже в столь исключительных обстоятельствах не изменили себе. Для мужчин-чужаков освободили целый район в подземных пещерах, но покидать его запретили. Ягуары жили там же в ожидании, когда смогут провести орлов в последний путь. Если бы не это, аэры улетели своим ходом, а ягуары ушли своим. Но обряд прощания решено было проводить совместный, а потому