Книга Схватка вслепую - Александр Александрович Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока Кассаб сочинял письмо, спецназовцы напряженно размышляли, как им быть дальше. То есть кого и каким образом им похитить. Они перебирали разные варианты и способы, даже спорили — без этого было не обойтись. Но ни один из вариантов их не устраивал, в каждом варианте находились изъяны и возникали вопросы, на которые невозможно было дать ответы. И это было плохо. Нужно было найти такой вариант, который устраивал бы всех — при самом придирчивом отношении к нему. А его не было.
Наконец Александра Дубко осенило. Он посмотрел на своих товарищей с победоносной усмешкой.
— Ну, если ты заулыбался, — заметил Лепилин, — то явно что-то придумал. Говори же, не томи душу.
— Я вот что подумал, — сказал Дубко. — Вот мы тут сейчас мудрим и спорим, а между тем все может быть гораздо проще.
— Неужели? — улыбнулся Лепилин. — Проще! Прямо как сыграть в домино!
— Примерно так и есть, — серьезно ответил Дубко. — Давайте-ка поразмыслим, что сейчас может делать Кассаб. Мне кажется, это не так и сложно…
— И что, по-твоему, он сейчас делает? — спросил Сергей Бессонов.
— Думаю, сейчас он боится, — ответил Дубко. — Быть того не может, чтобы он чувствовал себя спокойно и безмятежно! Как-никак он лишился сразу пятерых своих приближенных, причем самым неожиданным и таинственным образом. Как же тут не испугаешься? Любой нормальный человек испугается. Даже ненормальный и тот испугается.
— Ну и что с того? — пожал плечами Бессонов.
— А вот что, — сказал Дубко. — Что обычно делает нормальный или даже ненормальный человек, когда он испуган? Он ищет причину своего испуга и пытается себя обезопасить. Вычислить, кто похитил и убил его людей, не так и сложно. Кассаб неглупый человек. Мансур, я прав?
— Да, — ответил Мансур.
— Вот видите, я прав… — усмехнулся Дубко. — Стало быть, я, скорее всего, прав и в остальном. Итак, что будет делать Кассаб, чтобы себя обезопасить? А ведь он обязательно будет что-то делать — хотя бы потому, что не знает, как будут развиваться события дальше. То есть кого похитят или убьют следующей ночью. А может, его самого?
Дубко умолк и по очереди оглядел своих товарищей. Все его внимательно слушали. Казбек Аджоев, слушая, одновременно переводил все сказанное Мансуру.
— Так что именно станет делать напуганный Кассаб? — продолжил развивать свою мысль Дубко. — Думаю, что и на этот вопрос есть ответ. Он убежит куда-нибудь подальше? Нет. У него просто-таки наполеоновские планы. Ну, вы знаете требования, которые он предъявил нашему посольству, а по сути, советскому правительству… И убежать означает отказаться от этих планов. С чего бы вдруг? Значит, он предпримет что-то другое… Что именно? Допустим, напишет нам очередное письмо. А почему бы и нет? Хитрое такое письмецо, со множеством всяких смысловых загогулин. Чтобы, значит, выведать наши дальнейшие планы и выработать на их основе свои собственные планы. По-моему, это очевидно. Любой на его месте поступил бы так же.
— Может, ты и прав, — задумчиво произнес Дорохин. — Да вот только… А что, если он в испуге пойдет на какие-то крайние меры? Например, расправится сразу со всеми похищенными? Напуганный человек обычно совершает самые нелогичные поступки…
— Ну, не настолько он пока напуган, — возразил Дубко. — Ведь на данный момент ему пока ничего не угрожает. А потому он надеется, что все обойдется. Что он добьется своего. Мне кажется, это также вполне логично.
— Может, оно и логично, — сказал Илларион Папишвили. — А только что с того? Я пока не понимаю…
— Я же говорю — скорее всего, он напишет нам письмо. И, как водится, через своих людей ночью передаст его нам. Положит в известный нам почтовый ящик… Так вот — тех людей, которые принесут это письмо, мы и похитим. Кого похитим, кого, может, убьем… Как получится… И поскольку это будут не просто люди, а такие люди, которым Кассаб доверяет, ибо кого попало на такое дело он не пошлет, — то сами понимаете… И, между прочим, это и будет нашим ответом на его письмо. Это будет очень красноречивый ответ…
— И в результате Мансур испугается еще больше, — усмехнулся Илларион Папишвили. — Кажется, понимаю…
— И вот тогда-то с ним можно будет поговорить по-настоящему, — хлопнул в ладоши Лепилин.
— Я предлагаю поступить по-другому, — после паузы произнес Богданов. — То есть большей частью именно так, но все же чуть-чуть не так.
— И так, и одновременно не так. Это как же понимать? — подал реплику Лепилин.
— Обычно почтальоны от Кассаба приходят к мечети не поодиночке, — пояснил Богданов. — Думаю, так будет и на этот раз. Так вот, всех их мы похитим, но одного отпустим с наказом: ступай, мол, и доложи о том, что ты только что увидел, Кассабу. Со всеми подробностями.
— А подробности, насколько я понимаю, должны быть красноречивыми и убедительными, — Лепилин еще раз хлопнул в ладоши.
— Вот именно, — подтвердил Богданов. — Впечатляющими. При похищении нам нужно разыграть маленький спектакль. Напугать посланцев Кассаба. Особенно того, кого мы отпустим. Чтобы и он своим рассказом напугал Кассаба. Вот это и будет наш ответ на письмо. Ну, что скажете?
— Нормально, — ответил за всех Дубко. — Устроим им «Лебединое озеро». Ну или что-то в этом роде.
— Тогда вот что, — Богданов взглянул на Мансура. — Ты можешь раздобыть нам красок?
— Каких красок? — не понял Мансур.
— Тех, которыми красятся ваши красавицы, — пояснил Богданов. — Самых разных цветов.
— Зачем? — удивился Мансур.
— Мы ими разукрасим наши лица, — усмехнулся Богданов. — Чтобы казаться как можно страшнее. Чтобы нас приняли за каких-нибудь шайтанов и очень нас испугались.
— Понял, — улыбнулся Мансур. — Добуду. На наших базарах такого добра много. Хлеба не хватает, одежды не хватает, а украшений — сколько хочешь.
— Вот и раздобудь.
* * *
Идея устроить показательный маскарад и тем самым напугать посланников Кассаба вдохновила спецназовцев. Это было необычно и по-своему весело — раскраситься под шайтанов. В этом было что-то озорное и мальчишеское, но почему бы и нет? Кто сказал, что спецназовец всегда и в любых обстоятельствах должен быть суровым, сдержанным и, что называется, прозаичным во всех отношениях? Спецназовец — он, по сути, обыкновенный человек, а если так, то ему не чуждо все человеческое. И даже — мальчишеское, учитывая тот факт, что и сам Богданов, и все его подчиненные были людьми молодыми, а значит, они еще не утратили мальчишеский задор.
Прибыл Мансур с красками, и спецназовцы, смеясь и подшучивая друг над другом, принялись за дело. Надвигался вечер, а за ним и ночь, и потому надо было торопиться. Сама по себе идея раскраситься в чудовищ была замечательна, хотя, конечно, в
