Книга Я знаю, что видел - Имран Махмуд

class="p1">– Затирка. Она свежая? Было похоже, что ее недавно нанесли?

Он поднял глаза к небу, будто искал ответ там.

– Пол?

– Думаю, этот пол – новый. Долгая история, но я думаю, он его только что переложил.

– А, ну это вряд ли.

– Там пахло сыростью или цементом? – допытывался я.

– Нет, – ответил он, – все было нормально. Чисто. И еще кое-что, – добавил он с придыханием.

– Что?

– Он был очень мил.

– Эмит…

– Нет, постойте. Правда. Спросил меня, что я изучаю, а я ответил – английский, историю и французский.

– И что?

– А то, что тогда он подошел к шкафу с книгами и дал мне это.

Эмит вытащил из кармана маленькую книжицу в твердом переплете. Я взял ее. Издание похоже на то, что было у меня когда-то в школе: «Посторонний».

– То, что он дал тебе дешевый томик Камю, ничего не меняет, – заявил я.

– Ксандер, – сказал он, оглядываясь по сторонам. – Мне кажется, это не он. Он даже пригласил меня заскочить завтра, обещал еще книжек нарыть. Бесплатно!

Мое сердце ухнуло вниз.

– Нет, Эмит. Тебе нельзя туда снова. Ты не знаешь всего, что знаю я. Ты не знаешь, на что он способен. Конечно, он умеет притвориться приветливым. Так же, как и с полицией. Он может казаться приветливым почти все время. Но он убил человека, Эмит. Навалился на нее и задушил.

Я выхватил книгу у него из рук и зашвырнул в соседний сад.

Лицо Эмита перекосилось, и он кинулся за книгой. Но вернулся ни с чем.

– Я с вами больше не разговариваю! – выпалил он и в бешенстве убежал прочь.

Холодная ночь тянется медленно, и лишь к рассвету мне удается уснуть. Просыпаюсь с ужасной мыслью, что кто-то убил Эмита. Что Эмита завернули в рулон дерна.

Нащупываю рукой жесткую обледеневшую землю и возвращаюсь в реальность. Пора идти. Подбираю расплющенные коробки. Не хочется оставлять их здесь. Если оставить все вещи здесь, в этой берлоге, ее точно кто-нибудь захватит, а подобные места – сухие, надежные, неприметные – найти непросто. Складываю картон и запихиваю его в кусты, подальше от глаз.

Еще слишком рано и совсем не людно. Я шагаю навстречу поднимающемуся солнцу. Мои мысли словно бегают по кругу и постоянно возвращаются к одному и тому же вопросу: где она? Я должен выяснить, куда он упрятал ее тело. Не могла же она просто взять и исчезнуть. Где-то же она есть. Все еще. Пока не завершился процесс разложения.

Несколько минут ходьбы – и кровь разогревает мои мышцы. Когда я оказываюсь на Парк-лейн, утренний час пик уже в самом разгаре. Иду направо на Саут-стрит, затем по прямой до Фарм-стрит. Здание омывается золотистым утренним светом, и случившееся в нем теперь кажется невероятным. Остается лишь одно – встретиться с ним лицом к лицу. Что он сделает, если я спрошу прямо? Выложу ему все, что знаю. Что был в доме, когда он убивал ее. Что это я издал тот звук, который удивил его. Что это от меня шел тот неприятный запах, который они обсуждали. Что это я наблюдал, как он выдавливал из бедняжки жизнь.

На меня налипли какие-то ветки, стряхиваю их на землю. Подойдя поближе, замечаю, как блестят на солнце медные цифры на двери. Вот я на месте, на расстоянии вытянутой руки от звонка, но колеблюсь. Как он отреагирует? Позволит ли мне зайти или в ответ на обвинения сразу захлопнет дверь? В конце концов, это неважно. Я должен. Но только собираюсь постучать, как слышу внутри какое-то шевеление.

Отхожу назад, иду дальше по дороге. Остановившись у следующего дома, оборачиваюсь. Сердце бьется бешено. Не понимаю, откуда эта внезапная нервозность. Его ли я испугался или того, что на что способен я сам? Между стеной и соседской лавровой изгородью появляется Эбади. Смотрю, как он уходит, не забыв при этом запереть дверь на два замка. Йельский и сейфовый. Он идет до конца вымощенной дорожки, поворачивает на улицу и шагает прочь от меня.

Поворачиваюсь и иду за ним. Поначалу я все еще верю, что готов высказать ему все в лицо, но по мере приближения задаюсь вопросом, а куда он идет? Вскоре мы оказываемся на Парк-лейн. Там, как в бутылочном горлышке, начинает скапливаться поток людей, но тут Эбади поворачивает направо к Марбл-арч.

Незаметно преследую его в десяти-пятнадцати футах позади. Остальные прохожие одеты по-офисному. Костюмы и отполированные туфли смыкают ряды со стильными темными джинсами и шерстяными пальто. Довольно холодно, изо ртов то и дело вырываются струйки пара. На Эбади темные джинсы и короткая оливкового цвета куртка из замши. Из-под рукава проглядывают массивные серебряные часы. Вижу, как мелькают красные подошвы его баскетбольных кроссовок. Предполагаю, что он станет проталкиваться через Эджвер-роуд, но вместо этого он останавливается у входа в метро, а затем спускается на станцию.

Может, мне вернуться? Дом его сейчас пуст, и, вероятно, способ проникнуть туда, который мне пока не приходил в голову, найдется. Но тут же вспоминаю: два замка. Толпа несет меня вперед, и через считаные секунды я оказываюсь в чреве Лондона – меня прижимает к спине нервного пожилого мужчины, и вот мы уже у турникетов. Он проводит картой, и турникет автоматически открывается, а я умудряюсь проскочить вслед за ним. Извиняюсь в ответ на недовольное «эй» и гневно сверкаю глазами на турникет, будто он сломан. Потом оборачиваюсь и понимаю, что потерял Эбади из виду.

Без особой надежды пробираюсь сквозь толпу на эскалаторе и вдруг на платформе Центральной линии в сторону запада ловлю взглядом красные подошвы. Народу там под завязку. Забитая людьми платформа вкупе с полукруглыми стенами вызывает у меня головокружение.

Пожалуйста, не заходите за желтую линию.

Мимо проносится сгусток горячего маслянистого воздуха – так близко, что я поражаюсь, и как только людей не затягивает на пути из-за разницы давления? Принцип Бернулли. Отбрасываю от себя эту мысль. Продолжаю следить за Эбади, пока тот, зажатый другими пассажирами, говорит по телефону. Поезд со скрипом подъезжает к платформе и останавливается. Мы все как один втискиваемся внутрь, стараясь заполнить все имеющееся пространство. В этой давке я на мгновение теряю его, а затем вновь замечаю через стеклянную дверь между вагонами. Он кажется беззаботным. Поднимает руку с дорогими часами, смотрит время и бросает ее вновь свободно болтаться вдоль тела.

Когда мы приближаемся к Норт-Актон, я вижу, как Эбади нетерпеливо похлопывает себя, ожидая открытия дверей. Жду до последнего и тоже выпрыгиваю из поезда. Подбираю на скамейке газету «Метро» и поднимаю ее к лицу, продолжая свое преследование. Не хочу,