Книга Объект власти - Чингиз Абдуллаев

Да, это самый важный момент. Нужно вычислить партнераГейтлера в Москве. Безусловно, он не просто его бывший знакомый. Это человек,которому генерал абсолютно верит, искать нужно в его прошлой жизни. Но Гейтлермного лет не был в Москве, он сбежал оттуда в девяносто первом. И всех, с кемон был знаком, проверяют. Гейтлер не мог этого не знать. Тогда где же он найдетсебе помощника? Вычислил его в Москве, среди новых знакомых? Абсолютноневозможно. Значит, помощник должен быть из его старых знакомых. Но Гейтлер недоверится и людям, с которыми столько лет не виделся, не общался. Здесь кроетсяосновное противоречие. Где же тогда искать? Может, Гейтлер решил провернутьоперацию в одиночку? Нет, это тоже нереально. Он не убийца. И не снайпер. И темболее не сделает из себя самоубийцу-шахида, повязав пояс смертника. Гейтлер —человек рациональный, он представитель западной цивилизации. Его „поиск истины“будет абсолютно другим — точно выверенным ударом, шахматной партией, в которойон захочет напоследок переиграть всех, чтобы доказать, кто именно был первым вдавнем противостоянии всех разведок во времена холодной войны».

Находиться в лайнере столько часов — настоящее испытание длянервов. Почему-то в самой середине океана самолет всегда начинает трясти.Иногда сильнее, иногда слабее. Но этот момент самый неприятный. Однако на этотраз обошлось без качки. Дронго много раз замечал, что когда летишь на Восток,трясет гораздо меньше, чем при полете на Запад. Может, это связано с вращениемЗемли, каждый раз думал он.

Утро разгоралось медленно, длинная мартовская ночь не желалазаканчиваться, до весеннего равноденствия было еще десять дней. На его родине,в Баку, этот день традиционно отмечали как праздник Весны. Мать готовила особую«хончу», на которой лежали семь видов сладостей и орехов. Вокруг «хончи»зажигали свечи, к ужину подавали плов с изысканным мясным гарниром, кишмишем,курагой, зеленью, каштанами. Этот праздник уходил корнями в далекие временаогнепоклонников.

При воспоминании о своем детстве Дронго улыбнулся. Впоследние годы отец часто болел, и это тревожило более обычного. Разрывающийсяна три страны Дронго чувствовал себя человеком мира, подлинным космополитомэтого нарождающегося человеческого общества новейшего времени. Жизнь сразу натри города приучила его к мгновенным переменам, когда ему удавалось сочетатьвосточную иррациональность и западную рациональность. Баку, Москва, Рим. Онметался между этими городами и цивилизациями.

Нащекина вздохнула и открыла глаза. Кровоподтек у нее нащеке стал как-то особенно заметен, наверное, потому что она спала, склонивголову на эту сторону. Дронго мрачно посмотрел на ее лицо.

— Не смотри так, — попросила она, понимая, на что онсмотрит.

— Болит?

— Терпимо.

— Никогда себе не прощу…

— Уже все прошло. Я думала, ты всегда живешь в настоящем.Или в будущем.

— Я весь в прошлом, — очень серьезно ответил он. — Иногдамне это мешает.

Эльвира поднялась, чтобы пройти в туалетную комнату. Темвременем к нему подошла стюардесса:

— Могу я вам что-нибудь предложить?

— У вас есть хорошее красное вино? — спросил Дронго. — Еслиесть, налейте, пожалуйста, мне стакан сухого красного вина.

Нащекина вернулась на свое место и почти сразу же сновазаснула. В час дня по местному времени они наконец прилетели в Москву. Дронго отправилсядомой, дружески обняв Эльвиру на прощание. Они оба даже не подозревали, чтоготовит им следующий день.

Россия. Москва. 12 марта, суббота

В четыре часа утра Дронго проснулся. Вернее, последниенесколько часов он не спал толком. Теперь начинался обратный процесс«реклиматизации». Приехав из аэропорта, Дронго принял душ и почти сразу уснул.Сказались два утомительных перелета, сначала из Чикаго в Нью-Йорк, а затемпродолжительный — из Нью-Йорка в Москву. Проспал до полуночи, но затемпроснулся и отправился на кухню. Соорудив себе бутерброд, съел его, выпил чаю иснова улегся спать. Но на этот раз только пытался уснуть, время от временипроваливаясь в какое-то забытье. А в четыре часа утра зазвонил его телефон.Дронго подумал, что это Джил, но она никогда не звонила в такое время. Онподнял трубку и сразу услышал знакомый голос Машкова:

— Не спишь? Мы сейчас высылаем за тобой машину.

— А ты знаешь, который час?

— Почти четыре. Но это неважно. У нас «ЧП». Тебе нужносрочно к нам приехать.

— Последние полгода у вас все время «ЧП», — напомнил Дронго.

— Лучше ничего не говори. Одевайся и спускайся вниз. Сейчасприедет машина.

Дронго положил трубку. Такое впечатление, будто он ужепоступил на работу к Машкову. Сколько можно его дергать? Что там еще моглослучиться? Дронго оделся, спустился вниз. Даже в теплой куртке и в кепке онощутил пощипывание московского морозца. После прохладной весенней погоды вЧикаго он снова попал в настоящую зиму. Шел снег. Дронго протянул руку, и наладонь упали снежинки. Через несколько минут к дому подкатила машина.

Они поехали прямо к зданию, где работала комиссия. Рядом сним стояло несколько автомобилей. Один из молчаливых сотрудников Машковапроводил Дронго к генералу. Тот сидел в своем кабинете один. Мрачный и задумчивый.Увидев вошедшего, кивнул ему в знак приветствия и показал на кресло передсобой.

— Что случилось? — спросил Дронго, усаживаясь.

Машков посмотрел на него мутными, уставшими глазами:

— Убит Истрин.

Дронго даже вздрогнул. Он ожидал чего угодно, только неэтого.

— Как это произошло? — спросил Дронго.

— Его два дня держали в полунаркотическом состоянии, чтобыпривезти в Москву, — пояснил Машков, — и вчера вечером посадили на наш самолетв Берлине. Все документы на него были оформлены, даже выдан дипломатическийпаспорт, чтобы не было никакой задержки на границе. Его сопровождали двое нашихсотрудников. Пограничникам пояснили, что он пьян. И провели его через салонбизнес-класса. Все было нормально. А как только лайнер взлетел, Истринзавалился набок. Все попытки сопровождавших его сотрудников и стюардесспривести Истрина в чувство успеха не имели. В самолете среди пассажировоказался врач, но и он ничего не сумел сделать. Предварительное вскрытие показало,что кому-то удалось вкатить ему укол с какой-то отравляющей жидкостью. Егоубили, чтобы он не успел дать показания в Москве. Этот кто-то понимал, что мывытащим из него всю информацию.

— Сильный ход, — холодно заметил Дронго. — Сопровождающихдопросили?

— Обоих арестовали. Заодно задержали всех членов экипажа,переписали всех пассажиров, арестовали врача. Но пока никаких улик. Ни одной.Никто не может понять, как это произошло. Но его убили, это абсолютно точно.