Книга Резервация монстров: Одна среди них - Тая Ан

и с особой жестокостью придушит Ктиарана.

Полуящер же лениво развалился в кресле напротив и не сдерживал довольной, почти издевательской ухмылки. Я стояла в стороне, вне обзора камеры, не желая попадаться на глаза в очередной раз бывшему другу.

– Верни то, что тебе не принадлежит, – сквозь зубы процедил Гер. Я смотрела на него во все глаза, с изумлением разглядывая новую грань этого человека.

– Когда же ты успел получить свои права на нее? – Невозмутимо поинтересовался Кти, отхлебнув из кружки. – Я полагаю, сначала принято поприветствовать собеседника.

Герман только что не заскрипел зубами, проигнорировав вопрос. – Если через час ее не будет на базе, я приду за ней сам.

У меня внутри поднялась горячая волна возмущения.

– А ты не хочешь узнать непосредственно мое мнение, хочу ли я возвращаться? – Выйдя на свет, я присела на подлокотник к Ктиарану. Тот сделал вид, что так и задумано.

Гер минуту сверлил меня безумными черными глазами, и я воистину гордилась собой за то, что выдержала это испытание.

– Рин, - наконец выдавил он, – Ты его не знаешь…

– Тебя я тоже не совсем знаю, Гермиан! – Парировала я, скрестив руки на груди. К моей досаде, не удалось избежать обиженной нотки в голосе. По-видимому, от Гера это не ускользнуло.

– Прошу, вернись, я расскажу тебе все.

Это казалось невероятным. Либо Герман скрывал от меня не только мотивы своей дружбы, но и великий актерский дар. Я даже почти поверила в его искренность, если бы не знала его с совсем иной стороны.

– Что мешало тебе рассказать раньше, не выдумывая альтернативных историй?

Он опустил голову, и из-за этого его слова прозвучали глухо.

– Я боялся тебя напугать.

– Я тебе больше не верю, и на этот раз это окончательно – произнесла я медленно, по слогам, глядя, как его руки, сложенные на столе, сжимаются в кулаки.

Он поднял на меня блестящие глаза. Я не могла разглядеть подробностей, а из-за лишних бликов казалось, что они полны слез, но взгляд был нехорошим.

– Прости, Рин, – прошептал он осипшим голосом, и по его мрачному тону стало ясно, чтобы мужчина не задумал совершить, раскаяния он не испытает.

Соединения оборвалось.

Я в прострации поднялась с подлокотника. Ну и что это сейчас такое было… Кти, похоже, был совсем не удивлен.

– Ты знаешь, – он ловко раскрутил пустую кружку на столешнице, – если бы я его не знал так хорошо, я бы подумал, что он расстроен.

Мы вернулись на кухню, и мою голову затопили мысли. Солнечные лучи пропали, а с ними мое хорошее настроение, прекрасное утро закончилось. Усевшись обратно в плетеное кресло, я понадеялась было вернуть хоть толику тех ощущений, что несколько минут назад делали меня такой счастливой. Напрасно. Хотелось до боли сжать голову руками и закричать. Моя жизнь до недавнего времени казалась такой спокойной, но теперь же… Удивительно, до чего же обидно было осознавать, что Гер, тот самый Гер… Ну в чем проблема была сказать: «Рин, я пришелец-ученый, и мне нужна твоя редкая кровь, чтобы сделать лекарство от инопланетного вируса. Поделись, а?»

Вот бы вернуться обратно в уютную постель, и заснуть, укрывшись с головой пушистым одеялом. И чтобы за время моего сна все решилось само собой. Чтобы Герман успокоился, и нашел себе другой объект для опытов. А я бы спокойно вернулась на работу в свое дерево и наслаждалась одиночеством и изредка компанией Ктиарана. Распутывать этот жуткий клубок не было и малейшего желания. В конце концов, кто виноват в сложившейся ситуации? Точно не я. Так вышло само собой, по независящим от меня причинам. И решать это снова не мне. Может быть, хоть Кти посоветует что-то дельное.

Я подняла голову и в надежде поглядела на полуящера. Тот разглядывал меня слегка насмешливо, и где-то даже снисходительно, лениво опершись руками о столешницу, будто не замечая причины моей депрессии.

Ну да, его то никто не пытался пустить на опыты, и даже если Гер до нас доберется, Кти просто отделается устным замечанием, максимум, парой зуботычин, а вот я… Хотя, чего это я… Ведь Ктиаран и есть жертва опыта, причем весьма жестокого. Но не пытается вызвать жалость к себе, и не депрессует по этому поводу, стараясь всеми способами поднять настроение своей унылой гостье. Он улыбнулся. Широко, во весь рот, показав белоснежные клыки, так, что невозможно было не ответить на это уникальное явление. Улыбающаяся ящерица, это нечто. Я усмехнулась, еле сдержав рвущийся наружу нервный смех, чтобы не показаться совсем уж глупой.

– Ну вот, другое дело, – он обошел вокруг стола и занял стул напротив. – А теперь слушай мой план.

– Ты уверен, что это сработает? – в сотый раз поинтересовалась я жалобно, лежа на платформе медпроцессора.

– Да, – в сотый же раз подтвердил этот железного терпения человек. – Мы дадим ему то, что он хочет, и обезопасим тебя от дальнейших преследований.

– Но… – проблеяла я, исчерпав адекватные аргументы.

Кти отвернулся от рабочей панели и подошел ко мне, слегка погладил по голове, и осторожно, не касаясь кожи, убрал с моего лба растрепавшуюся прядь.

– Поверь мне.

И я поверила. Может и зря, но не хотелось думать о плохом. Просто пока еще никто в моей жизни не вызывал к себе такого доверия, как этот полуящер. Недочеловеком назвать его не поворачивался язык. На мой взгляд, он был больше человеком, чем все обитатели этой резервации вместе взятые, включая меня. И это притом, что ничего психотропно-ванильного не курил. Да даже если бы у него был особый дар, как у Царнима, подействовал бы он на меня? И вдруг я с удивлением осознала, что даже используй он против меня пресловутый дар, любые вещества для влияния на подсознание, или иные средства их инопланетного арсенала, я бы доверилась ему все равно. И вовсе не потому, что у меня не оставалось другого выбора. Мои зрачки сфокусировались на спине ученого, и я наконец увидела по-настоящему, как будто мираж, скрывавший его раньше, полностью растворился, обнажив истинную сущность.

Не было ни чешуи, ни хвоста, ни опасного вида когтей. Спиной ко мне, работая с приборной панелью, рассчитывая дозу синтетической крови для переливания, стоял обычный человек. Человек со смугловатой кожей, черноволосый, с красивой формы руками и волнительно широкоплечий. А в момент, когда он повернулся, среагировав