Книга Кошкин муж - Таня Балер

и у клиентки состояние почти идеальное, из-за чего они управятся «буквально за полчасика».

Процедура времени заняла больше, но не критично, и в семь часов накрашенная и наряженная девушка уже в третий раз за день садилась в такси. В этот раз добираясь от дома до памятника.

То ли Стас в принципе приверженец старой школы романтиков, когда парочки назначали встречи у каких-то знаковых и всем известных площадок, а уже потом шли куда-то вместе. То ли захотел начать своё ухаживание по всем правилам с самых начальных этапов, а так как в прошлый раз он это проделывал с Анной, то его схема действий соответствует студенту, а не владельцу пусть и маленькой, но семейной фабрики.

Люба считала, что слишком стара, чтобы выхаживать в свете фонарей вокруг гранитной скульптуры, ожидая своего хм… мальчика. Детский сад какой-то. Но не противилась, найдя плюс. Раз свидание как бы первое и такое неискушенное, то от неё точно не будут ждать допуска к телу. По шаблону до третьего свидания «на чай» к себе приличные девочки не зовут.

Ох, наивная Люба! Забыла, что в её ситуации для продолжения звать к себе не требуется.

В январе холодно и темнеет рано, поэтому у памятника женатики изначально признали друг друга по верхней одежде.

— Я думала, ты мне розочку одну принесёшь, — шагая с мужем под руку, поддразнила романтика Люба.

— Я проверил, тут цветочный киоск до десяти работает, цветы после ужина подарю.

А в зале ресторана Стас потерял дар речи. И в обще вёл себя некрасиво. То пялился, то прятал взгляд и постоянно сбивался, мешая литься лёгкой беседе за их столиком.

— Не нужны мне твои цветы, хочу быстрее домой, — пробурчала Люб, просовывая руки в рукава пуховика, который держал у неё за спиной муж.

Сидя в салоне приехавшей на вызов машины, входя в подъезд, поднимаясь в лифте, открывая квартиру, снимая куртку и разуваясь, Дубравин младший с напряжённым лицом молчал.

На этом свидание можно официально считать оконченным.

И неудачным.

Остаётся только разойтись по своим комнатам и подумать, как оценивать случившееся:

Неудачное стечение обстоятельств, и стоит попробовать снова? Или же это большой и сияющий неоновой подсветкой знак, что пробовать тут нечего, и пытаться фиктивный брак сделать реальными отношениями больше не нужно?

И они разошлись.

Правда не прошло и минуты, как Люба из комнаты переместилась в ванную, смывать макияж и ещё раз оценить результат работы мастера.

Она второй раз в жизни делала брови. Уже забыла, что сначала они смотрятся не совсем естественно из-за слишком яркого цвета пигмента.

И если случайным свидетелям данное зрелище психику не повредит, то для неё самой и того, кто видит её постоянно, эффект получился too much.

Таким образом, ничего не предвещало.

Но полчаса спустя, Люба оседлала бёдра мужа.

И да. В том самом смысле.

Консумация брака

Отражение в зеркале вгоняло в уныние, и захотелось смыть с себя негатив, поэтому Любовь отложила ватный диск со следами туши, сняла платье и колготы с бельём и залезла под душ. Полотенце в ванной висело, а под ним на крючке обнаружилась и нелюбимая пижама в виде футболки длинной почти до колена. Но раз с собой она вещей не взяла, то нырнула в эту ночнушку, которую ей пару лет назад подарил Стасик, на её вкус слишком широкую и ярко-красную, чтобы быть комфортной одеждой для сна.

Хотя сейчас такая насыщенная ткань была кстати. Они с бровями дополняли друг друга, делая Любино отражение гармоничней.

— Через неделю отек и покраснение должны уйти, — обнаружив мужа на кухне, проинформировала его она.

— Это хорошо, — не смотря ей в глаза, напряжённо ответил Стас.

— У нас первое свидание, я хотела соответствовать. А ты лучше бы один раз посмеялся, чем ходить тут с таким лицом.

— Каким лицом? — прыснул он.

— Да пошёл ты.

Видимо, в своём недовольстве выглядела она презабавно, раз Стас уже в открытую заржал. Понять его можно, он сдерживался с прихода в ресторан, и Люба сама виновата, что поддалась на уговоры и доверилась рукам той, кого видела впервые в жизни, даже не додумавшись для начала прочитать отзывы и просмотреть фото её клиенток. Но когда муж искренне захохотал, Кошкина взорвалась.

Любовь Алексеевна натужно кривила губы в улыбке, когда расплачивалась в салоне за оказанные услуги, наряжаясь дома для свидания, успокаивала себя дыхательной практикой, в ресторане отгоняла мысли о бровях, стараясь выстроить приятную беседу, и в такси по дороге домой сдерживалась.

Ну глупо она выглядит.

Так это же временно, ничего страшного не случилось. И Стас её давно знает, перед ней не было задачи выглядеть наиболее хорошо, чтобы произвести первое впечатление и покорить его своей внешностью. Но этот его смех задел её. И плевать, что она сама посоветовала ему это сделать, заметив, как у него уже мышцы дёргаются от того, что он держит морду кирпичом и никак не комментирует этот пиздец.

— Неудивительно, что ты так долго по Анне траур держал. У тебя выбора не было, никто не хотел с, — запнулась Люба, уже в процессе злобного шипения начиная осознавать, что сорвалась не на того. — С таким человеком связываться.

Мозгов не обозвать его «изменщиком» ей всё же хватило. Правда, всё равно получилось некрасиво. Он не сделал ничего такого, чтобы она именно на него выплеснула скопившееся раздражение. А она ещё и Анну приплела.

Что за гадство! Всё так глупо получилось, зря она с работы раньше ушла.

И, конечно же, добрый Стас на неё не рассердился и не огрызнулся, как она того заслуживает, из-за чего Люба ещё сильнее прочувствовала свою неправоту.

— Извини, я.

— Ты расстроилась, и день долгий был, — закончил за неё мудрый муж. — Всё нормально. Чайник только вскипел, чайку с мёдом выпей.

— Тебе налить? — ухватилась она за возможность сделать что-то для него.

— Спасибо, не хочу.

Это он чайник изначально только для неё ставил, или она ему благодушный настрой на вечернее чаепитие сбила, вынудив уйти грустить в себе комнату?

На мгновение у Любы зародилось подозрение, что своей хорошестью и пониманием Стас осознанно заставляет её чувствовать вину. Хитро косить под безропотного страдальца, рядом с которым оправданные вспышки гнева и очень даже редкие заскоки от довольно хладнокровной и спокойной средней дочери Кошкиных кажутся ужасной грубостью.

Будь это так, ей было бы проще. Мысленно поставила бы ему клеймо манипулятора и забыла. Жаль, что подозрение не успело до конца сформироваться, уничтожившись логикой и