Книга Исповедь из преисподней - Сергей Решетников

прочее. Но только не у бродяг, знающих понятия.

– И че? Ты набил морду должнику, и он возвратил заемные средства?

– Нет. Я поручил своим пацанам, помощникам, изучить вопрос платежеспособности неудачливого бизнесмена. Получив результат, я забил стрелку (назначил встречу). Каждой стороне спора предоставил возможность обосновать свою позицию. Генка визжал, как поросенок, типа Костя киданул честного бродягу, развел на бабки. Костя же объяснял причины неудавшегося дела. Мол лес китайцам отгрузил, а партнера из Поднебесной след простыл. Спрятался узкоглазый братан и ни денег, ни товаров в ответ, ну там: пуховиков, курток разных и другой одежды по встречной поставке не исполнил. Я-то ни в чем не виноват. Генка кричит, че я теперь за свои же шанежки еще и пидорас, что ли? Я прервал перепалку, спросив об условиях их сделки. Гена и Костя подтвердили, что по итогам дела уговорились навар поделить фифти-фифти.

–И что наш «Соломон» сказал? Как разрешил спор? – интересуюсь я.

– Я принял решение, что Костя должен отдать Генке половину из полученной на реализацию проекта суммы. Ведь навар они предполагали поделить пятьдесят на пятьдесят, но пролетели оба, как фанера над Парижем. Вкладываясь в паритетное дело, Костя как бы занимал у Генки деньги. Стало быть, и риски должны быть поделены пополам. Расклад простой. По принятому и оглашенному мною вердикту стороны не возражали. Правда, оба выглядели немного озадаченно. Потом я попросил Костю назвать срок возврата денег. Он назвал дату. Но в назначенное время своих обещаний не выполнил. А за базар надо отвечать! Я ведь, принимая решение, и обеспечиваю его выполнение, если должник начинает уклоняться от своих обязательств. Тогда я поручил своим помощникам-спортсменам принять меры к взысканию с должника означенной суммы. С нами шутки плохи. Если решение принято, то оно будет исполнено безусловно.

Потом узнаю, что Костян лежит в больнице в травматологии. У Генки не выдержали нервы, он жестоко отметелил своего бывшего бизнес-партнёра. Когда Костю выписали из больницы, я снова забил стрелку. Пришли оба. Генка снова требовал возврата денег. Костя был понурым, он все время молчал. Но я рассудил это дело по-своему, по понятиям, по справедливости. А еще при взыскании задолженности мы должны были получить свою «госпошлину», – Валерка смеется, – а Генка оказался несдержанным пацаном, применил рукоприкладство к должнику. Поэтому Костя теперь никому ничего не должен, он еблом рассчитался (стерпел побои). А с Генки причитается десять процентов «госпошлины» от общей суммы «иска». Это было мое последнее слово!

– Круто, братан, и, вроде бы, мудро ты поступил. Я восхищаюсь тобой. А мог ли Генка оспорить твое решение? – интересуюсь я.

– Да, он мог обратиться к положенцу по городу Иркутску, но делать этого не стал. Наверное, потому что надо обосновывать свое несогласие, а аргументов у него не было.

– А пошлину отдал или сфуфлыжничал и тоже еблом потом рассчитывался?

– Конечно отдал. Куда ему деться с подводной лодки, – смеется Валерий. – Еблом он мог рассчитаться со мною сколько угодно раз, если бы длительное время не выполнял своих долговых обязательств, установленных при разборе полетов. Только, пострадав от рук кредитора по его вине, такой долг подлежит гашению.

– Валера, вот мы и подошли к вопросу о, так сказать, организационной структуре альтернативного государственному органу правового управления по понятиям. Расскажи, как она, эта структура, устроена на примере города Иркутска.

– Нет, я не хочу эту тему освещать, по крайней мере, для книги.

– Ладно, проехали. Продолжу рассуждать. Значит, «уголовный авторитет» – это некий третейский судья или медиатор, который улаживает споры между людьми и разрешает противоречия в их отношениях?

– Так оно и есть, – Валерка снова смеется. – Только слово уголовный здесь, наверное, неуместно. Я вот ни разу не судим. Сергей Валерьевич Алексеев, о котором много писали в прессе как об уголовном авторитете, тоже не был судим.

– Так какого хрена в обиходе употребляется слово «уголовный»?

– Так уж повелось. Ментам удобнее все, что «не ихнее» именовать таким образом. Государственная монополия на насилие и принуждение не желает мириться с альтернативными течениями. Пресса эти экзерсисы подхватила и пошла плясать вся Ивановская. А если рассуждать по-большому, то все мы сейчас живем в воровском, читай уголовном мире. И эти кривляния о типа правовом государстве – полный бред. Они предназначены на кормежку простому обывателю.

Церковники придумали десять заповедей для послушания людей, чтобы управлять человеческим стадом было удобнее. А чем отличаются воровские понятия от этих заповедей? Да почти ничем. Проиллюстрирую суть основных понятий:

– не лги в своей среде, будь честным по отношению друг к другу – один из главных пунктов неписаного воровского закона;

– помогите ближним – равно как духовно, так и материальной помощью;

– кодекс воровской чести требует глубокого почтения и уважения по отношению к родителям, особенно к матери. Любой бродяга, который нелестно выскажется о родивших и воспитавших его людях, рискует навлечь гнев «законника» и других бродяг;

– не кради у одиноких, бедных и несчастных, у ближнего (уличенных в этом лиц клеймят как «крысятников», это влечет серьезное понижение статуса «деловой» репутации человека в криминальной среде);

– вовремя плати долги (уличенных в неисполнении этого правила лиц клеймят как «фуфлыжников», что также влечет серьезное понижение статуса репутации человека в криминальной среде);

– не проигрывай лишнего в карты;

– не обращайся к администрации мест лишения свободы за помощью в разрешении внутренних конфликтов, это может быть расценено как стукачество, донос;

– не проводи «разборов» (не решай конфликты) в «крестах» (в больницах), ШИЗО (штрафных изоляторах) и БУРах (бараках усиленного режима). Это можно приравнять к изыскам Феликса Дзержинского типа: «У чекиста должна быть светлая голова, холодное сердце и чистые руки».

Таким образом, можно провести много параллелей с правилами обычной жизни простого человека, с культурно-этическими, церковными, правовыми, светскими.

– А что ты, Валера, имел в виду говоря, что мы все живем в уголовном мире?

– Все очень просто на самом деле. Повседневно нас окружает воровская атмосфера.

Все начальники, всех уровней от мала до велика как воровали, так и воруют, напрочь позабыв о простом народе и его повседневных нуждах. Но есть типа «честные» чиновники. Например, прежний мэр города Иркутска передал вновь назначенному информацию об ожидаемых откатах от организаций подрядчиков на дорожном строительстве в размере ста миллионов рублей. Хотя, надо сказать, делал он это не из каких-то высоких побуждений. Ему-то бизнесмены все-равно бабки бы не отдали. Он уже не у бюджетного руля, – Валерка снова смеется, – так пусть вновь испеченный градоначальник порадуется и не будет раскапывать грехи прежнего. Тут четко прослеживается действие инстинкта самосохранения.

– Интересно базаришь, братан. Но давай вернемся к бизнесмену Генке,