Книга Игра в игру - Эллина Наумова

Десять минут назад Елена впервые за несколько месяцев отпустила своего Эдика по каким-то его делам с легким сердцем. И теперь после душа полулежала в кресле, довольная собой и любовником, уверенная в себе и в нем и способная ценить эту парность. Со вчерашнего вечера он был беззаботен и раскован, щедро дарил наслаждение и жадно, бесстыдно наслаждался. «Наконец-то кризис миновал, и его бывшая так и осталась в прежнем статусе, – думала Елена. – Ради этого стоило трудиться, и я потрудилась». Но Лиза никакого отношения к раскрепощенности господина Шелковникова не имела. Ему просто удалось избавиться от требовательной в постели клиентки. Ее муж решил, что достаточно заплатил за благоустройство, и, похоже, посадил жену на цепь охранять стильный дом и вычурный сад. Если бы он ее еще и кормить перестал на недельку, измученный Эдуард счел бы себя отмщенным.

Подал звонкий голосок телефон. На дисплее возникло имя сценариста, которому Елена Калистратова недавно оказала дружескую услугу. Она могла рассчитывать на благодарность, но Сергей взялся предъявлять претензии:

– Почему ты не предупредила, что эта Лиза, так сказать, в обойме, что успешно издается?

– А разве должна была? – изумилась красавица редактор. – Ты желал вблизи рассмотреть современную литераторшу, находящуюся в возрасте между школьным и пенсионным. Я подсказала, где такая ужинает по пятницам. Остальное – твоя забота, ты уже большой мальчик.

– Она мне такого наплела! Будто пьянь, трудно завязавшая с десятой попытки, книг своих в руках не державшая.

– Странная женщина. Но, может, она прочно обосновалась в каком-нибудь своем романе?

– Точно, в последнем. Настолько прочно, что я поверил. Ладно, черт с ней. Ты не знаешь Веру Верескову? Твоя Лиза отрекомендовала ее «дипломированной киноактрисой».

– Да не моя, не моя, мы лично не знакомы. А с чего ей рекомендовать тебе актрис?

Она тоже к сериалам причастна? Кстати, у нее и спроси поконкретнее.

– Э… Ну… – замялся сценарист. И выпалил: – Мы поссорились. У нее паранойя – мерещится, будто все крадут ее нетленки. Чокнутая баба, из-за нее расхотелось делать героиней писательницу. Она презентовала мне жиденький сюжет в обмен на участие в кастинге ее протеже. Заметь, сначала требовала утверждения той на главную роль, но потом умерила аппетит. Обещала днями сообщить координаты агента. Но я решил заранее навести справки. Фамилии такой никогда не слышал, а мне ее серьезным людям предлагать.

– Так не предлагай. Расплевались и расплевались.

– Нет, я все-таки порядочный человек, Лена.

– Сергей, если я что-нибудь выясню, позвоню. Идет? Как там ее, претендентку?

– Верескова Вера. Тупой псевдоним, да?

– Это псевдоним? Тяжелый случай.

– Честно говоря, я не знаю. Но не бывает же таких безвкусных настоящих имен. Пока, рассчитываю на тебя.

«Не слишком надейся, я тебе не должна», – пробормотала Елена. И, раз уж нужда сценариста заставила ее взяться за тонкий черный аппарат, тронула сенсорную панель, вызывая Игната Смирнова:

– Здравствуй, жених. Как дела?

– Родственная душа, твой глас – глас судьбы! У меня масса новостей!

– А у меня всего две минуты свободных.

– И ты их на меня, ничтожного раба Игнашку, тратишь?

– Все ерничаешь? Пока.

– Нет, подожди, прости. Только главное, ты не в курсе, где можно найти актрису Веру Верескову?

– Зачем?

– Ее одноклассница разыскивает, – пытался и не врать кумиру, и хранить Лизины секреты Игнат. – Она думает, что все артисты знакомы друг с другом. Поэтому обратилась ко мне. А я – к тебе, у тебя же обширнейшие связи. Хорошо, одной тебе открою тайну, это насчет проб на главную женскую роль.

– Все, мое время истекло. Если что узнаю, позвоню.

– Если нет, тоже позвони, – безнадежно проворчал Игнат и вдруг сообразил, что впервые пожертвовал возможностью целых две минуты повторять в трубку слово «люблю» ради будущей тещи, то есть, в сущности, ради своей семьи.

«А Вера Верескова – популярная личность, – холодно усмехнувшись, констатировала Елена. – Не послать ли кого-нибудь взять у нее интервью? Не хочется пропускать восход звезды, у меня остросовременный журнал». Она швырнула сотовый от Армани в угол дивана. Эта неуемная писательница дешевых романов будто перехватила у нее инициативу. Так нажала, стерва, что и матерый сценарист, который самого Господа Бога за сюжет не поблагодарил бы, и мальчишка, у которого на уме только, как бы сбежать из-под венца, ищут неведомую актрису. Анекдот, Лиза Шелковникова пристраивает Веру Верескову! А кто просил? Кто?! От нее требовалось лишь оставить в покое Эдуарда. Отвлечься от бывшего мужа работой над новым романом, свадьбой дочери, разборками с ментами и покалеченным издателем, блудом с готовым на авантюры собратом по перу. Какой выбор предоставила ей Елена от щедрот своих. И вернула себе Эдуарда, пока Лиза занималась всем понемногу. Так она теперь никак не угомонится, понравилось дышать в искусственно созданной атмосфере развивающегося, накаляющегося, будоражащего действия.

«Сколько человек из нынешних моих знакомых знает, что по паспорту я Вера? Что фамилию Калистратова оставила после развода? – задумалась Елена. – Последнее – уже никто. Первое – моя ассистентка, которой приходится заказывать билеты на самолет, и финансовый директор. А если кто-нибудь случайно заглядывает в документы и любопытствует, достаточно бывает объяснить, что я никогда не любила своего имени. И люди радостно и согласно трясут головой – конечно, зовись как нравится, зачем нужна бумажная волокита с официальным изменением обозначающего личность слова?» Надо же, и на секунду не пришло на ум ответить Сергею, а потом Игнату: «Вера Верескова – это я». Забыта, отвыкла. Чужая кличка.

Она закодировалась двенадцать лет назад, ей еще тридцати не было, и с той поры всячески культивировала в себе отвращение к алкоголю. Пережила свой катарсис, когда в похмельных судорогах открытыми глазами видела все, что от имени Веры рассказывала Лизе. И жалела она тогда, корчась на старой раскладушке, не себя – нищую, зависимую от пойла, бездомную, но сына, у которого так кончит мать. Это неизбежно стало бы ее будущим, не прекрати она пить. И ненависть к собственной профессии, к людям, которые «делали кино», возникла тогда же. Она осознала, что родилась и умрет актрисой, а придется ею работать или нет – решают другие.

Ей даже фильмы смотреть наскучило: она знала, что сценарист, режиссер, исполнитель пережили сами, к чему приобщились со слов близких, о чем где-то прочитали или стороной услышали. Елена вязла в деталях, ей перестало удаваться воспринимать целое. Сейчас она прекрасно понимала, что теряла разум от спиртного. А тогда казалось, на нее снизошло озарение. Необходимо взять новое, не опозоренное запредельной слабостью характера, не преданное друзьями имя! Она подошла к стеллажу, наугад вытянула книгу, открыла и прочитала: «– Веры нет, она исчезла! – крикнула Елена». Веры нет… Елена… Рок впервые оказался на ее стороне.