Книга Смертельная очередь - Сергей Васильевич Самаров

новый кабинет, товарищ начальник штаба отряда, – пригласил меня майор Смурнов.

– Не рано ли? Еще приказ не пришел.

– Пойдем, у нас нет времени приказов дожидаться. Нам работать надо.

* * *

Алексей Викторович открывал дверь кабинета ключом, когда с противоположной стороны коридора беззвучно открылась другая дверь, о чем сообщила полоска света, пересекшая коридор. Я оглянулся. Оказалось, выглянул капитан Ромашкин. Увидев, что я его обнаружил, капитан раскрыл дверь шире, вышел и подошел к нам.

– Слышал, что тебя, товарищ майор, можно поздравить с новым назначением!

Ромашкин весь сиял даже в темноте. Майор Смурнов открыл наконец-то свой кабинет, шагнул вперед, включил свет, и я увидел ранее пропадавшую в темноте руку Ромашкина и пожал ее. Лицо капитана окружающий мир, увы, не освещало.

– Спасибо, Валерий Петрович. Ты специально меня ждал, чтобы поздравить?

– Не только тебя одного, но и нового командира отряда! Пришел приказ о назначении! Завтра, я думаю, будет приказ по Министерству обороны о присвоении нового звания товарищу майору!

Беспардонно отодвинув меня жилистым плечом, он шагнул за порог кабинета начальника штаба (то есть уже моего кабинета) и принялся что-то бормотать Алексею Викторовичу. Из слов Ромашкина я разобрал только дважды, в начале и в конце, произнесенное «поздравляю», и больше ничего, хотя тугоухостью никогда не страдал. Правда, к чужому шепоту я прислушиваться не привык. Я умею читать по губам, но Ромашкин стоял ко мне спиной, и я, следовательно, ничего разобрать не сумел.

Я шагнул за порог следом за Ромашкиным в тот момент, когда капитан почти восторженно тряс новому командиру руку, и тут же отметил про себя, что он, похоже, не лишен привычки подхалимничать. Вообще-то я таких людей недолюбливаю и всегда жду от них какого-то предательства, удара в спину. Но и делать поспешные выводы я тоже не большой любитель.

Майор Смурнов повернулся ко мне и протянул связку ключей.

– Это теперь твое богатство. Вот этот – от кабинета. Этот – от сейфа. А вот этот – от несгораемого ящика. – Он кивнул на тяжеленный металлический шкаф у стены.

– Дважды за неделю мне доводилось тушить пожар в помещениях своей бригады, и оба раза в кабинетах оказывались так называемые несгораемые ящики. И оба раза они сами не сгорели, но все содержимое в них превратилось в труху и пепел, – улыбнулся я Алексею Викторовичу и Валерию Николаевичу. – Стенки у них тонкие, раскаляются быстро, и все, что внутри, загорается.

– Есть такое, – согласился Смурнов и продолжил: – Мелкие ключи – от рабочего стола. Какой откуда, я сам порой путаюсь, поэтому объяснять не буду. Сам поймешь, майор.

– Методом проб и ошибок, – в тон новому командиру добавил капитан и улыбнулся всей своей рыжей хитрющей физиономией, чем-то смахивающей на морду непричесанного кота, всегда голодного и поэтому всегда хитрого.

– Я пойду искать ключи от кабинета командира. У него самого спросить не догадался, да как-то и неудобно было. Может, у него в комнате есть запасная связка…

Запасная печать отряда хранилась в шифровальном отделении, это я знал. А вот относительно ключей не имел понятия.

Комната командира располагается в нашей же казарме, на третьем этаже, под вертолетчиками. Там же, рядом, находится и комната начальника штаба.

– Я из своей комнаты только личные вещи заберу и тогда ключ тебе отдам, – сказал майор Смурнов, опередив мое желание спросить про этот ключ. Я намеревался переселиться из ротного офицерского кубрика в другое помещение. – А потом сюда вернусь. Посмотрю, какие бумаги мне надо забрать, и начну передавать тебе дела… Хотя сегодня уже поздно. Может, лучше завтра с утра? Утро всегда мудренее вечера, как говорится…

– Лучше с утра, – согласился я.

Бывший начальник штаба ушел. Мы остались вдвоем с капитаном Ромашкиным. Он сразу же спросил:

– Товарищ майор, ваше предложение все еще в силе?

– Ты про что? – спросил я встречно.

– Про ваше желание общаться на «ты».

– Конечно, – ответил я твердо. – Одним делом заняты. Только вот ты… – Я хотел сказать «первый подозреваемый в деле об убийстве двух депутатов Народного собрания», но посчитал, что это будет излишне жестко для рыжего капитана, поэтому на ходу изменил формулировку: – Ты находишься под контролем ФСБ республики по поводу расстрела двух депутатов Народного собрания Дагестана. Мне рекомендовали к тебе внимательнее присмотреться.

– Кто рекомендовал?

– Подполковник ФСБ Муравьинский.

– По какой причине, интересно мне знать? – неожиданно завелся Ромашкин, хотя я, говоря по правде, ожидал тихого смущения. – Мне уже сообщили, кстати, из Москвы, что Контора запросила на меня полное досье. Все, вплоть до характеристик на родителей. А у меня родителей, может, нет, потому что я детдомовский!

– Причина очень простая. К данным, которые передал мне подполковник Муравьинский, имели доступ только я, ты, подполковник Репьин и майор Смурнов. Больше этого досье никто не видел. Мы с подполковником Репьиным были на задании, следовательно, мы вне подозрений. Остаются двое: ты и майор Смурнов. Майор, по своей должности и как человек, ответственный за безопасность депутатов, тоже вне подозрений. Значит, остается только один человек – новичок в отряде. То есть ты.

Ромашкин вскинул белые ладони, с тыльной стороны обильно усыпанные веснушками, и развел ими в стороны.

– Но я же еще даже не успел оценить положение дел в республике! Откуда мне знать, в кого следует стрелять?

– Ты мог прибыть сюда с готовым заданием. А более подробные данные на свои жертвы мог почерпнуть из досье, которое я тебе доверил для сверки.

– Под грифом «секретно»?

– Да.

– Доверил все-таки?

– Доверил.

– Почему же сейчас не доверяешь? Что изменилось?

– Изменилась ситуация. Совершено двойное убийство, это во-первых. А во-вторых, если бы я тебе не доверял в принципе, я не стал бы тебе всего этого рассказывать. Я бы просто к тебе «внимательнее присмотрелся» в соответствии с советом подполковника Муравьинского… Со стороны всегда виднее, чем вблизи, согласен со мной?

– Согласен, – думая о чем-то своем, тяжело вздохнул капитан Ромашкин. – Но все же обида берет. Только прилетел, не успел толком в курс дела войти, а уже на подозрении, уже досье запрашивают…

– А что ты сам по поводу убийства депутатов думаешь?

– Только одно и думаю, что туда им и дорога. Один из них, как я дополнительно в досье проверил, был пассивным педерастом, второй – педофилом. Их давно уже в аду заждались, черти боятся, что костры без толку прогорят и смола в котлах остынет. Будь на то моя воля, я бы многих из того списка расстрелял сам, лично, и потом руки вымыл бы с мылом из-за чувства брезгливости. А пока могу пообещать только одно: я подумаю. Может, что в голову и прискочит.

– Выпиши мне