Книга Все наши разницы - Оксана Алексеева

class="p1">– Научного руководителя?

– Ну да, – добил он. – Что вы делаете в следующем семестре? Возьмете меня по знакомству? За результат не переживайте – любую тему раскрою. В смысле, мне за деньги напишут, если сам не справлюсь, так что тень на вашу репутацию в любом случае не падет.

И вновь непредсказуемая судорога – даже пальцы на ногах поджались. Я брала раньше дипломников и обожала этот вид учебной нагрузки, но с Жуковским у нас получится не работа, а черт-те что!

– Ну уж нет! – воскликнула почти с ужасом. И пока не начал спорить, добавила: – Но в целом вашу мысль стоит обдумать. Если через полгода ваш интерес не пропадет, то можем встретиться и еще раз об этом поговорить.

Лично меня это решение полностью устраивало. Я сейчас пребывала под каким-то гормональным шквалом – здраво рассуждать не была способна. А это отличная проверка для нас обоих. Остынет – замечательно. Остыну я – еще лучше. Зато дел не наворотим, поскольку вчерашний поцелуй показал, что мы оба в неадеквате.

Однако Жуковский мое одобрение воспринял как оскорбление – я уже заметила, что он начинал произносить слова тише и ласковее, когда его что-то давило:

– Аня, хорошая моя, ты ведь только что не предложила мне целибат на полгода? Я не то чтобы сексуальный маньяк, но за жизнь-то поберегись. Или намекни, если ты не против серии зверских изнасилований. Тогда, конечно, и годик протянем.

Пришлось спешно отвернуться к боковому окну, поскольку я представления не имела, какую эмоцию сейчас выражает мое лицо. Хотелось бы негодовать – как минимум по поводу фамильярного обращения, а на остальное словарного запаса не хватит, но вряд ли получилось именно это. Его распущенная откровенность и мне развязывала язык:

– Зачем целибат? До выпуска встречайтесь с кем пожелаете! Не удивлюсь, если уже к весне вы и имя мое забудете. Какие там полгода, когда вокруг столько красивых ровесниц?

– Так и сделаю, если предлагаешь. Люблю, знаешь ли, перед мишленовским рестораном пожрать пенопласта.

Не позволила ему опять увести меня в сторону своими шуточками и спросила напрямик:

– Решено? Вернемся к этой теме после вашего выпуска, если еще будет о чем говорить. Более разумных предложений все равно не поступит.

Он отвел глаза и подумал пару секунд над ответом:

– Договорились. В смысле, подожду неразумных предложений, они обычно интереснее.

Я глянула на часы и засуетилась:

– Черт, я ведь на пару опаздываю! Совсем о времени забыла!

– Такое случается, когда общаетесь с людьми, которые вам совсем-совсем не нравятся, – монотонно прокомментировал этот очаровательный негодяй, вновь перейдя на вы, что в последнее время все чаще стало напоминать издевку. – Давайте все же подвезу. Изображу такую физиономию, как будто ни разу в жизни не думал с вами встречаться, так что репутация в безопасности. Заметьте, на этот раз не я загнал вас в угол.

Несмотря на очевидность решения, я отказалась и выбежала из машины. Если поспешу, то и раздеться на кафедре успею. Ну а забегу со звонком – не беда. Я за все годы работы ни разу не опаздывала, а подобное может произойти со всяким. Однако это показатель, что со мной творится неладное. Сейчас я не поехала с Димой не только потому, что опасалась свидетелей, на самом деле я об этом и не подумала. После настолько откровенных разговоров мне надо было прочистить мысли и настроиться на предстоящую лекцию. Но за время пути ничего не удалось – наоборот, меня непрерывно накрывало непонятными эмоциональными волнами. А если мы действительно увидимся через полгода и попробуем встречаться? Он все еще младше, а наши различия испортят со временем даже самые жаркие отношения, но если?.. Как отлично придумалось: такую невозможную историю можно просто отложить, чтобы в начале лета взглянуть на нее совсем другими глазами! Есть шанс, что мне самой она тогда покажется не идиотской! Зато я уж точно приготовлюсь не расстроиться, когда все само собой отсохнет.

Ну а пока я тонула в ненормальной эйфории, настроение держалось на болезненно-приятном уровне. Хотелось непрерывно улыбаться, но никому о причинах не говорить – я сама те причины до сих пор никак не обозначала. Достал меня гаденыш, пролез куда-то под кожу и по-хозяйски там обосновывается. Теперь проверять сообщения приходилось едва ли не каждые полминуты – рука так и тянулась к телефону. И всякий раз накрывала злость от пустоты во входящих. Жуковский не обязан мне постоянно писать – я этого и не ждала! Тем не менее страшно раздражалась. Но и у этой ярости был привкус эйфории, чего-то неизведанного для моего разума. Смесь нервозности, радости и тоскливого ожидания ощущалась даже в мышцах, словно все тело готовилось к прыжку в гиперпространство. И если в скором времени не прыгну хоть куда-нибудь, то свихнусь. Но при этом подсознательно желалось продлить это состояние как можно дольше, ведь обезумевшей мне было ясно – любое решение означает конец этого мучительного, но такого томного напряжения.

Уже вечером кое-кому удалось вернуть меня в реальность. Позвонила мама и без приветствий начала:

– Слушай, Ань, а что за бизнес у твоего Юрия?

Я поинтересовалась самым нейтральным тоном:

– Когда это он стал моим?

– Да прекрати, серьезно же спрашиваю! – она говорила все более настойчиво, но как будто приглушала голос. – Я это к тому, чтобы примерно знать и не сказать при нем глупость!

Понятно, что любопытствовала она не о сфере деятельности, а о размерах доходов. Но пока я придумывала, как повежливее сообщить, что их это не касается, мама перешла уже к другому:

– Он нам сплит-систему прислал! Помнишь, за столом Юля между делом ляпнула, что в нашей квартире летом бывает жарко? Видимо, твой Юрий решил, что мы жалуемся, и сделал такой подарок. Ань, это очень дорогое оборудование!

– Не распаковывайте! – приказным тоном прокричала я.

– Так мы и не распаковывали, – успокоила она, но тотчас уничтожила мое облегчение: – Тут бригада рабочих – они уже заканчивают установку, давно возятся. Притаранили, когда отец еще с работы не вернулся, а я, честно говоря, совсем растерялась. Папа рядом на кухне сидит. Передать ему привет?

Я взмолилась:

– Мам, вы понимаете, что происходит? Идите в гостиную и орите, чтобы назад упаковывали! Пусть катятся ко всем чертям!

После короткой паузы ее голос прозвучал сухо и с ноткой обиды:

– Не забывай, с кем разговариваешь, доченька. И прекращай диктовать нам, как поступать. Человек хотел сделать приятное – и он обидится, если откажем! Чем он заслужил такую грубую реакцию, как ты предлагаешь?

Я отключила вызов, чтобы не заорать прямо