Книга Оберег для царевича - Яна Епринцева

не знаю.

Вдруг из дальнего угла комнаты раздался хриплый голос:

— Я знаю!

Олеся вздрогнула и уставилась в то место, откуда шёл звук. Там стоял массивный деревянный шкаф, занимавший весь угол. Именно из-за пузатого шкафа на гнутых ножках и доносился голос.

Борислав выпустил девушку из объятий и встал на ноги. Олеся поступила так же. Всякий раз в присутствии посторонних она старалась вести себя так же, как и её любимый.

В эту секунду от шкафа отделилась тень. И на середину комнаты, как будто из ниоткуда, вышел человек. Он был высокий и статный с длинными серыми волосами и густой бородой до самого пояса. В его движениях, в походке, в уверенном взгляде серых глаз чудилось девушке что-то знакомое, неуловимо родное.

— Здравствуй, батюшка! — сказал Борислав и поклонился.

Олеся тоже склонилась в поклоне.

«Так это и есть отец Борислава? Вот уж никогда бы не подумала! Вельможа или воевода, а не домовой! Верно мне кикимора сказала. Такого домового может полюбить живая девушка», — подумала она.

— Здравствуй, Бориславушка! — ответил домовой. — Так ты жениться надумал?

— Надумал, батюшка. Прошу твоего родительского позволения, — сказал парень и снова поклонился.

Олеся тут же повторила его действия и поклонилась домовому. Тот внимательно посмотрел на неё. Вновь обернувшись к сыну, он сказал:

— Девушка хорошая! И видно сразу — непростая. Но я бы принял любой твой выбор. Тебе всегда будет моё одобрение и поддержка.

Борислав кивнул. Похоже, он ожидал услышать нечто подобное. Олеся вздохнула с облегчением. Она оробела в присутствии этого важного духа старинного замка и была рада, что он одобрил выбор сына.

— Скажи, батюшка, кто свалился с крыши? — спросил вдруг парень.

Домовой поднял вверх одну косматую седую бровь.

— Да вот, злодей какой-то, прыгал по крыше ночью. Да всё норовил в покои царского сына пробраться. Но не удержался на узком карнизе-то и грохнулся вниз с высоты.

— Так он ночью упал? А так бесшумно, что никто и не слыхал. Но почему его так поздно увидели, если он давно лежит? — удивился Борислав.

— Про то мне не ведомо. Царские слуги лежебоки, рано не встанут, во двор не выйдут. А увидели, сразу раскричались, расшумелись.

Олеся молчала. Она стояла, опустив голову. Девушка старалась лишний раз не встречаться взглядом с домовым. Уж слишком необычным и величественным он выглядел. Казалось, что именно этот потомок древних духов — главный во дворце, а вовсе не обжора-царь. Внезапно она вспомнила о том, что домовой задушил свою любимую. От этих мыслей она вся похолодела.

«А как упал этот человек с крыши? Уж не столкнул ли он его?» — подумала она.

Домовой почувствовал смущение девушки. Уставившись на неё своими ясными серыми глазами, он сказал:

— Ты не бойся меня. Я тебя не обижу. Борислав моё самое дорогое сокровище. А раз ты нужна ему, значит и мне дорога.

Олеся покраснела. Ей показалось, что домовой догадался, о чём она думала. Девушка быстро поклонилась ему и подошла поближе к своему жениху. Ей хотелось спрятаться за его спиной, но она усилием воли заставила себя этого не делать.

Борислав ободряюще улыбнулся ей и взял за руку. Он помолчал и вдруг встрепенулся:

— Батюшка! А что ты говорил про ключ? Что ты знаешь про это?

Домовой выпрямил спину и оглянулся.

— Слуги идут, чай пить будут звать, — сказал он и, сделав шаг к стене, исчез.

Олеся хотя уже видела, как подобное проделывал Борислав, невольно вздрогнула и попятилась.

Глава 25

В дверь сейчас же постучали.

— Царевич Борислав! Чай пить пожалуйте! — услышали они молодой женский голос.

— Идём! — крикнул он в ответ.

Вместе с Олесей они вышли из комнаты и последовали вниз, на первый этаж, где был накрыт стол к чаю.

В зале народу было немного, видимо чаепитие предполагалось для узкого круга. Пока что присутствовали только несколько вельмож. Царя и Ярополка не было.

Все собравшиеся расположились вдоль стен и тихонько переговаривались. Они поклонились вошедшему Бориславу, и тот ответил им тем же.

Парень стал в углу комнаты, Олеся пристроилась рядом. Она чувствовала себя не в своей тарелке, постоянно ощущая на себе любопытные взгляды. Ей казалось, что все смотрят только на неё и шепчутся только о ней.

В комнату вошёл Ярополк. Он также обменялся формальными поклонами с вельможами, в сторону Борислава царевич даже не взглянул. Остальные отметили это и поминающее переглянулись.

В комнате сразу повисло тягостное молчание. Вельможи не могли свободно разговаривать в присутствии царских сыновей. А сами царевичи ненавидели друг друга. Вынужденные находиться в одной комнате, они даже не пытались это скрывать. Напряжение, возникшее между ними, было так велико, что казалось, вот-вот полетят искры.

Наконец появился царь. Он шёл, круглый и вальяжный, в окружении стражи и слуг, готовых исполнить любое его приказание. Бросив приветствие собравшимся и благосклонно приняв их пожелания доброго ура и поклоны, он направился к приготовленному для него месту.

Пройдя совсем небольшое расстояние от своих покоев до зала, царь несколько запыхался и теперь, тяжело дыша, уселся на мягкое кресло возле стола. Все остальные начали располагаться вокруг.

На расписной скатерти стоял самовар и множество угощений. Тут были блины, пироги, ватрушки и другая сдоба. В деревянных плошках стояли мёд, варенье, молоко и сливки. Лежали тут и другие закуски, копчёности и соленья.

Чай пили долго. Ели много, а говорили мало. Царь иногда обращался то к одному, то к другому царевичу с ничего не значащим вопросом. Те отвечали и снова замолкали. Вельможи тоже предпочитали помалкивать и больше волновались о том, чтобы хорошенько подзакусить вместо того, чтобы болтать.

Олеся обратила внимание, что Ярополк бросал на отца неприязненные взгляды, полные ненависти и страха. Девушка решила, что царевич не любит его ещё больше, чем Борислава, с той только разницей, что царя он боялся.

«Как же плохо, как томно и страшно в этом дворце! Все кого-то боятся, кланяются и при этом друг друга ненавидят. Поскорее бы убраться отсюда», — думала она.

Об утреннем происшествии никто не заводил и речи. Все сидели чинно, отхлёбывали чай и делали вид, что ничего не произошло. Хотя на самом деле чувствовалось, что каждый был взволнован и не прочь узнать подробности случившегося. Но заговорить о смерти чужака в присутствии правителя никто не решался.

Наконец царь отпустил всех собравшихся, но велел остаться Бориславу. Подданные быстро поднялись с мест и сразу же потянулись к выходу.

Олеся же не тронулась с места. Она решила уйти только в том случае, если царь сам