Книга Рысюхин, что ты пил?! - Котус

Осенью, ближе к зиме, у них в хвостах что-то там копится вместе с жиром, алхимики покупают такие «курдюки» по три рубля штука, но летние никому не нужны. Даже с учётом того, что боеприпасы у меня по специальной цене, патрулирование принесло мне десять копеек чистой прибыли. Как-то идея зарабатывать охотой потускнела в моих глазах.

Учёба шла ровно, я уверенно держался в середняках: не блистал ни в чём, знания деда в естественных науках требовали переосмысления и замены всех фамилий, названий многих констант с физическими величинами. Да что там говорить — названия химических элементов, и те таили в себе подводные камни. Пусть до урана с плутонием мы пока не докопались — по мнению деда в основном от того, что «рыли в другую сторону», хотя первый из металлов мы нашли — назывался он Трансильваний, в честь родины первооткрывателя, и это вызвало очередной приступ нездорового веселья у деда. Правда, никто не интересовался никакими его особыми свойствами, кроме способности красиво окрашивать стекло. Ладно, богов Луны и Солнца у нас не было, потому селен и гелий в честь них никто не называл. С этими четырьмя элементами всё было хотя бы очевидно и заранее понятно. Палладий и титан — тоже долго думать не надо, чтобы понять связь с «божественным». Прометий, торий и ещё кучу всего «божественного» и нет пока не открыли. Но вот от металлов, известных деду как «никель» и «кобальт» подвоха он не ожидал, однако же — нет их у нас! Точнее, совсем не так называются. В общем, почти всю химию и большую часть физики мы с дедом учили заново на двоих: я — всё подряд, он — отличия от ранее выученного. Но в любом случае — пользоваться его подсказками для ответов было очень опасно.

Так вот, всё шло ровно, пока не началась череда мелких неприятностей: то у меня пробирка окажется треснувшей, то реагент просроченным, то шаблон гнутым. Началась вырабатываться привычка внимательно изучать все выдаваемые инструменты и материалы по возможности, не прикасаясь руками и не отходя от выдачи. Сокурсников эта моя медлительность раздражала, конечно, но когда я заметил и пресёк третью подряд попытку выдачи мне негодного инвентаря — стали относиться с пониманием. Так бы и ломал голову над затянувшейся полосой невезения, если бы не Надежда свет Петровна.

— Юрочка, а чем это ты так нашего складского крысюка, Нутричиевского, обидел?

— Я⁈ Его⁈

— Ну, судя по тому, что он пытался на твою комнату вместо постельного белья выдать — сильно обидел.

— Скорее, это он меня обидеть пытался, но до конца не смог. Ой, а что там с бельём⁈

— Нормально всё с бельём. Не на моей территории он свои шашни устраивать будет!

Комендант ещё какое-то время возмущалась происками Нутричиевского, но как мне показалось, главным образом из-за того, что он без спросу залез в её заведование.

«А Наденька-то у нас зверушка территориальная. И если на то, что она своим считает, покуситься — мало не покажется! Какой вывод?»

«Надо стать для неё своим?»

«Хорошая мысль. А ещё — не гадить, где живёшь!»

Ну, Нутричиевский, ну, гнида водоплавающая! Я ведь искренне хотел забыть и про него, и про те триста рублей, что он у папы выманил, и даже про его оскорбления у ворот! Но если он сам не хочет мира — будет ему война! Заодно, может, и Жабицкий поуспокоится. В конце концов, меня же в даче взятки не обвинишь, даже в соучастии! Во-первых, я на тот момент был несовершеннолетним, во-вторых, Высочайшее благоволение закрывает всё, что было до него.

Я подготовился: вспомнив канцелярские премудрости, подготовил обстоятельную докладную записку на имя Жабицкого со всеми, как мне казалось, требуемыми тонкостями в оформлении. Улучив момент, когда в коридоре перед поворотом к норе жандарма никого не было, юркнул туда.

— Добрый вечер. К вам можно?

— Ко мне всегда можно, если по делу.

— По делу.

— Ну, наконец-то! Надоело Ваньку валять, господин «эксперт»?

— Я. Ничего. Не. Валяю.

— И зачем тогда ко мне?

— По делу. Мошенничество, вымогательство, получение взяток. Интересует?

— Так, значит? Ну, берите перо, бумагу…

— У меня всё готово.

— Сразу видно профессиональный подход.

Эту шпильку я решил оставить без ответа, иначе так и будем гавкаться безо всякого толку, пока у одного из нас не закончится либо свободное время, либо терпение.

— Давайте своими словами, потом почитаю — глаза устали.

Я обстоятельно начал рассказ — с майского приезда, и по мере продвижения истории Жабицкий всё мрачнел. Наконец, посреди нашего столкновения с Нутричиевским в августе, он хлопнул ладонью по столу:

— Так, хватит!

— Что именно?

— Пересказывать мне старые сплетни!

— Я ничего не пересказываю, и это…

— Это очередной пересказ бредней какого-то дружка-неудачника, которого вы взялись выгораживать!

— Это то, чему я сам был свидетелем и участником!

— Я сказал — хватит врать!

— Хватит мне хамить! Я не имею привычки врать!

— Не хочешь, значит, по-хорошему⁈ Ещё два года назад я лично проверял такой же бред! Лично допрашивал господина Нутричиевского и он при свидетелях поклялся своей богиней, что не брал денег у заявителя! Так что или ты сейчас же пойдёшь, извинишься перед господином Нутричиевским за распространение слухов и принесёшь мне настоящую информацию, ты понял меня, щенок обнаглевший⁈

Тут уж и у меня сорвало тормоза.

— Охамевшую морду я вижу перед собой! И только ваше служебное положение не даёт мне немедленно вызвать вас и пристрелить на месте за все те оскорбления и хамство, что вы здесь и сейчас продемонстрировали!

— Что⁈ Вон отсюда!!!

Я встал и не слушая дальше несущихся в спину воплей пошёл на выход. Внутри всё клокотало, и я понимал, что если хоть ненадолго прислушаюсь к смыслу того, что несёт эта жаба, то просто развернусь и пристрелю на месте, невзирая на последствия. На всякий случай я схватил своё правое запястье левой рукой, чтобы помешать себе схватиться за револьвер.

Повернув из коридорчика, ведущего к логову Жабицкого, ко входу в гнездовье начальника Нутричиевского я увидел там целую компанию студентов разных курсов. Все они с интересом прислушивались к раздающимся мне вслед воплям. Один из них спросил:

— Что это жандарм разорался?

— На дуэль его хотел вызвать.

— Почему⁈

— Потому что есть вещи, которые прощать нельзя. За хамство, оскорбления и неприемлемые требования, не сочетающиеся с дворянской честью.

— Сурово…

— Разрешите — пройду? Просто если я начну слушать, что именно он там орёт — то вернусь и пристрелю эту жабу прямо в норе!

Студенты молча расступились, и парочка даже сделали руками приглашающий жест.

Пока я дошёл до общежития и своей