Книга Падшие наследники - Лаура Ли

рот, погружаясь в ее влажное тепло. Бедра Жас следуют за моими, когда я выхожу почти до кончика, а затем снова погружаюсь в нее. Наш темп неторопливый, почти ленивый, но ни она, ни я не возражаем. Обычно я не являюсь поклонником миссионерской позиции, потому что это такая интимная поза — и, откровенно говоря, не такая веселая, как другие. Но сейчас я бы не хотел, чтобы она была другой. Чувствовать тело Жас вровень с моим, нашу потную кожу, трущуюся друг о друга при каждом движении. Наблюдать, как ее выразительные глаза говорят мне о том, какое удовольствие я ей доставляю. Как сильно она хочет меня. Как сильно она нуждается во мне.

Я не из тех, кто занимается любовью, но если бы мне нужно было дать этому ярлык, это было бы то, что нужно, без сомнения. Мой член и язык отдают все, что у меня есть, и принимают все, что она готова предложить взамен. Мои руки ласкают каждый сантиметр кожи, до которого я могу дотянуться, а ее руки делают то же самое с моим. Я никогда не был так настроен на кого-то, как в этот момент. Прямо за моей дверью может произойти бунт, а я, скорее всего, ничего не замечу. После того, как Жас в последний раз кончает, я увеличиваю темп настолько, чтобы достичь собственного освобождения. Моя голова прижимается к ее шее, когда я кончаю, и ни с того ни с сего на меня нисходит озарение.

Жас Ривьера — та самая. Единственная.

Я хочу, чтобы эта женщина родила моих детей. Я хочу, чтобы ее лицо было тем, что я вижу каждое утро, когда просыпаюсь, и каждый вечер, перед тем как заснуть. Я хочу смеяться вместе с ней, обнимать ее, когда она плачет, трахать ее, пока она не увидит звезды. Я хочу, чтобы мы состарились вместе и смотрели, как наши дети рожают своих детей. Некоторые люди, возможно, скажут, что я наивен, что восемнадцать лет — это слишком рано, чтобы понять, когда ты встретил человека, с которым собираешься провести остаток своей жизни, но я бы сказал этим людям, чтобы они шли нахуй. У меня нет никаких сомнений, она — это то, что мне нужно.

— Твою мать, — бормочу я.

— Я знаю, — говорит она. — Это было потрясающе. Я кончила.

Я вытаскиваю и использую одно из полотенец, чтобы помочь Жас привести себя в порядок. Когда мы закончили, она поворачивает свое тело к моему и целует меня прямо в сердце.

— Ты тоже для меня главное, Кингстон.

А?

Я на мгновение растерялся, пока не понял, что, должно быть, произнес эту фразу вслух. Я крепче прижимаю Жас к себе, глажу ее волосы, пока она прижимается ко мне. Когда ее дыхание начинает выравниваться, я тоже закрываю глаза, давая себе несколько мгновений, чтобы впитать все это, прежде чем сделать то, что должно быть сделано.

18. Жас

— Боже, я так жду завтрашнего дня.

— Я тоже. Не могу дождаться, когда увижу выражение лица Белль.

Я улыбаюсь.

— Она будет в экстазе. Я знаю, что уже говорила это раньше, но спасибо тебе огромное за то, что ты все это спланировал. Мы с мамой всегда старались отделить день рождения Белль от праздника, и я волновалась, что ее папа не сделает то же самое. Поскольку это ее первый день рождения без мамы, я хотела, чтобы он был особенным. Ты действительно сделал это, Кингстон. Я действительно не могу придумать ничего более идеального.

Кингстон обнимает меня.

— Я представляю, как трудно быть рождественским ребенком, особенно когда ты младше, и это праздник, который ты празднуешь. Легко потеряться в этой суматохе.

— Верно, — киваю я. — Вот почему у нас всегда была традиция отмечать праздник в сочельник, а в Рождество все было посвящено Белль.

— Я думаю, это отличная традиция, — он целует меня в макушку. — Я рад помочь сохранить ее.

— Как твоя рука? — я осторожно поднимаю его руку, чтобы осмотреть костяшки пальцев. — Выглядит немного лучше.

— Уже не так сильно болит, как раньше. Лед помог справиться с отеком. Не дай мне забыть вызвать кого-нибудь для ремонта плитки после того, как мы вернемся из Диснея.

— Не забуду, — качаю я головой, все еще немного шокированная тем, что он ударил стену вчера вечером. — Ты уже слышала что-нибудь от Джона?

— Эскалейд больше не в Виндзоре, но это все, что мы пока знаем.

Видимо, после того, как я заснула, Кингстон позвонил своему частному сыщику и рассказал ему обо всем, что произошло со мной прошлой ночью.

Я присаживаюсь на стоящий рядом табурет.

— И Джон не думает, что обращение в полицию поможет?

— Он считает, что пока лучше не вмешивать их в это дело, учитывая, что все было скрыто после первоначального нападения.

— Верно. Кто мог забыть об этом? — пробормотал я.

Кингстон задумчиво смотрит на меня.

— Так вот почему у тебя в сумочке был пистолет?

Черт.

Подожди… у меня в сумочке был пистолет?

Я свирепо смотрю на него.

— Почему ты рылся в моей сумочке?

— Я не рылся в твоей сумочке, — настаивает он. — Когда я нашел ее на парковке… Я открыл ее, чтобы проверить документы. Чтобы убедиться, что это не чья-то другая, похожая на твою. Где, блядь, ты вообще взяла незарегистрированный пистолеь?

Я вижу момент, когда его осеняет.

— Шон. Он дал его тебе.

— Нет, он не давал мне пистолет. Я купила его у его друга.

— О, так намного лучше, — Кингстон бросает на меня язвительный взгляд. — Зачем он тебе вообще нужен?

— Как ты думаешь, почему, Кингстон? Я хочу чувствовать себя в безопасности.

— И ты думаешь, что пистолет это сделает?

— Это лучше, чем ничего, — пожимаю я плечами.

— Нет, если ты не знаешь, как из него стрелять, — возражает он. — Так… ты умеешь стрелять?

— Не совсем.

Он показывает на меня обвиняющим пальцем.

— И именно поэтому он остается запертым в моем сейфе.

— Что? — кричу я. — Ты не можешь этого сделать!

Глаза Кингстона вспыхивают гневом.

— Смотри на меня.

— Это не тебе решать, Кингстон!

Он резко выдыхает.

— Послушай. Я полностью за право носить оружие. Если ты действительно хочешь иметь пистолет, потому что так ты чувствуешь себя в большей безопасности, то я не против. Но мы сделаем это правильно. Ты научишься безопасно обращаться с оружием, и оно будет у тебя зарегистрированным.

— Я не позволю тебе подвергать себя риску, нося с собой заряженное оружие, с которым ты не имеешь ни малейшего представления, что делать. Особенно незарегистрированное.