Книга Одноразовый кумир - Григорий Константинович Шаргородский

исправляться.

– То, что я вижу, расстраивает только тем, что мне никогда не увидеть истинный лес.

Эльф опять не улыбнулся, скорее всего потому, что на такое не очень-то способна его мимика, но одобрение моих слов от него исходило вполне считываемое.

Если честно, этот разговор давался мне все тяжелее, потому что внимание постоянно соскальзывало с лица эльфа куда-то в район его закрытой хламидой поясницы. Дар практически самостоятельно начал тянуть Живую силу, постепенно наращивая активацию. От эльфа веяло настолько мощными эманациями энергии творения, что все окружающее теряло какое-либо значение. Эльф явно собирался как-то прокомментировать мой изящный прогиб, но вдруг сбился и чуть наклонил голову уже в другую сторону. Может, я ошибаюсь, но, кажется, у них так происходит внешнее выражение эмоций.

– Я вижу, вы настоящий ценитель и ничто для вас не имеет значения, кроме истинной сути вещей.

– Простите, господин, я отвлекся. – Мне на самом деле стало стыдно.

– Не нужно извиняться, – чуть кивнул эльф. – Аттаай действительно уникальное творение, и оно просто не могло не привлечь внимание осененных вашим даром.

Я сначала подумал, что он назвал находящуюся на его поясе вещь своими именем, но потом осознал удвоение второй гласной, немного меняющей суть слова. На высшем эльфийском аттай это «шип», а аттаай – «волшебная палочка». Пока я размышлял над особенностями эльфийского языка, ушастый вельможа мягкими изящным движением запустил руку себе под хламиду и вытащила оттуда удлиненный белоснежный предмет, покрытый искусной резьбой. По габаритам это была обычная волшебная палочка, но сравнивать ее с тем, что продавалось даже в самых дорогих магазинах Женевы, все равно что отождествлять мазерати с жигулями.

Не то чтобы эльф протянул свое оружие в мою сторону, но я все равно рефлекторно подался вперед. Впрочем, тут же спохватился и убрал руки за спину, вцепившись взглядом в чудесную вещь, настолько напитанную энергией творения, что там наверняка зародилась энергетическая сущность. Прочувствовать ее на расстоянии было невозможно, потому что палочка оказалась каким-то неведомым для меня образом экранирована от чужого внимания.

Эльф правильно оценил мое желание убрать руки подальше от соблазна:

– Не смущайтесь, но к аттааю лучше не прикасаться. Он убьет любого, кто посмеет взять его без права на то.

Мне очень хотелось спросить, что именно дает право прикасаться к убойному волшебному девайсу, но опять сдержался. Впрочем, мой взгляд был достаточно красноречивым.

– Аттаай сотворен великим мастером, который не только умел создавать чудесные творения, но еще и являлся отчаянным дуэлянтом. – Возможно эльф понял, что нахождение у меня перед глазами такого мощного излучателя энергии творения не дает мне нормально воспринимать его слова, поэтому спрятал палочку под хламиду. – Поэтому, чтобы завладеть аттааем, нужно победить его владельца в честной схватке.

– О, – только и сумел я выдавить из себя, хотя в голове вертелось такое количество вопросов, что даже поплохело.

Жаль, что задать их так и не получилось. Эльф опять чуть наклонил голову, выражая сожаление. Кажется, у меня начало получаться угадывать по этим наклонам его эмоциональные посылы.

– Мне понравилась беседа с вами; увы, обязанности хозяина праздника не позволяют продолжить ее. Надеюсь, мы еще увидимся.

И как только он это сказал, я тут же ощутил, что внимание собеседника мгновенно переместилось куда-то в другую сторону. Эльф двинулся по своим делам, а я так и остался стоять на месте. Майкл лишь раз оглянулся и последовал за свитой своего покровителя. А вот меня почему-то одолело раздражение, и бежать собачкой следом за пусть и таким интересным разумным, как лысый эльф, совершенно не хотелось. К тому же разогнанный практически до предела дар начал выхватывать из пространства вокруг очень неприятную информацию.

Если раньше окружавшие меня люди всего лишь излучали презрение и другие умеренно негативные эмоции, которые я, не будучи эмпатом, уловить не способен, то сейчас многие начали сочиться энергией разрушения. А такое может случиться, только если у кого-то появилось желание убить. Неужели все настолько очарованы хозяином этого пентхауса, что из ревности готовы прикончить любого, кого он облагодетельствовал своим вниманием больше, чем их самих? Конечно, собеседник он приятный, но не до такой же степени. Тут явно что-то другое, пока не доступное моему пониманию.

Мне почему-то стало душно в этой атмосфере ненависти, и я быстро пробрался сквозь толпу. Вырвавшись на свободное пространство, наконец-то вздохнул с облегчением. Опять захотелось выпить, и собственные доводы насчет недопустимости злоупотребления народным релаксантом оказались неубедительными. Как назло, вокруг не было ни одного официанта. К тому же они разносили в основном шампанское, а мне хотелось чего-нибудь покрепче. На небольшом удалении я заметил человека во фраке и с подносом в руках. Обогнув древесный ствол, он исчез из вида. Вывод напрашивался сам с собой: там или кухня, или бар. Надеюсь, что второе.

Как выяснилось через минуту, я все-таки угадал. Обойдя дерево, с облегчением увидел, что толпа исчезла, зато появилась практически стандартная барная стойка с нормальным барменом, причем человеческой расы. Из гостей здесь никого не было, но встретили меня без удивления. Бармен ничего не спросил, но посмотрел с явным вопросом.

– Коньяк, – небрежно бросил я, присаживаясь на барный стул.

Бармен сначала понимающе кивнул, а через минуту поставил передо мной пузатый бокал с янтарной жидкостью. Очень захотелось хлопнуть разом все пятьдесят граммов, но стало почему-то стыдно, хотя здесь заносчивых гостей не было – лишь обслуживающий персонал, который наверняка прекрасно меня понимает. В общем, я сделал аккуратный глоток и ощутил, как по телу пробежалась приятная теплая волна. Да уж, у хозяина дома шикарный бар. С другой стороны, тут вообще все слишком дорогое, так что вряд ли он стал бы экономить на напитках. Меня понемногу начало отпускать, и тут в бар ввалилась целая толпа.

Я сначала подумал о своем хроническом невезении, но тут же осознал, что все это не случайно. Во главе доброго десятка явно влюбленных в нее мужиков шествовала Ниса. В руках она словно скипетр или микрофон держала бокал шампанского – если судить по походке, то далеко не первый. Девушка, уже давно и безнадежно уверившаяся в своей неотразимости, подошла ко мне почти вплотную и впилась взглядом в глаза:

– О чем вы говорили с князем? – на английском с явно ощутимым акцентом спросила певичка. Причем за этим вопросом явно угадывался другой: «Почему с тобой, а не со мной?!»

Ни тебе здравствуйте, ни как дела. С ходу и в лоб, причем абсолютно бестактный вопрос. Но я сначала почему-то отреагировал не на ее хамство, а на определенное слово:

– С князем?

– Да, с