Книга Восстание - Иоганнес Арнольд

в ванну, начал умываться. Намылившись по пояс, стал смывать с себя пену. При этом он так непринужденно фыркал и кряхтел, будто специально прибыл сюда для того, чтобы вот так помыться на лесной поляне под открытым небом. Затем начал растираться махровым полотенцем. Краешком глаза Херфурт наблюдал за своими солдатами. А те, находясь от него на значительном расстоянии, подумывали о том, то ли им подшутить над своим командиром, то ли сделать вид, будто они его не видят. Глядя, как плескается в холодной воде Альфонс, солдаты и сами были бы не прочь так помыться, но ни один из них не решился бы попросить у Херфурта ванну. Да и при мысли о холодной воде у них мурашки забегали по спине.

«Они так смотрят на меня, будто впервые в жизни видят раздетого по пояс унтер-офицера, — думал в это время Херфурт. — Казнь они восприняли спокойно. Может, они даже не поняли, что именно случилось на их глазах? Бывают такие случаи, когда и взрослые не сразу понимают смысл происходящих событий. Вчера они напились, сегодня утром послушно выполняли все мои приказы, а сейчас стоят с таким видом, будто готовят заговор против меня. Никакой дружбы больше нет и в помине. Из-за этой войны сейчас все полетело вверх тормашками, в том числе и такое понятие, как дружба…»

Из дома вышла Элизабет Шернер. Она повязала голову платком. На плечи накинула коричневую куртку из искусственной кожи. Легкой походкой подошла к Херфурту и сказала:

— Я пошла…

— Никуда ты не пойдешь! — оборвал он Элизабет, глядя куда-то мимо нее, хотя прекрасно видел и ее рот с тонкими губами, и упрямые пряди волос, которые то и дело спадали ей на лоб. — Ты пойдешь тогда, когда я тебе разрешу!

— Из своего собственного дома я буду уходить, когда мне заблагорассудится, и возвращаться, когда захочу! — возразила ему Элизабет. — Я в этом лесу родилась и выросла, я люблю этот лес и буду по нему гулять, когда захочу! — добавила она и пошла по тропинке, ведущей к лесу.

Херфурт не стал задерживать ее, даже не спросил, зачем ей понадобилось идти в лес. Он опять бросил взгляд в сторону кучки своих солдат. «Уж не подсмеиваются ли они надо мной? Проклятая банда! Втянули головы в плечи, будто находятся не здесь, а под Москвой зимой сорок первого года». Вид солдат испортил ему настроение. Он посмотрел на тропинку, по которой только что ушла Элизабет. «Обратно она, конечно, не вернется», — подумал он.

Херфурт выпрямился и направился к группе солдат, которые стояли в нерешительности.

Вид у солдат был далеко не воинственным: кители — не застегнуты, подворотнички — грязные. Собственно говоря, безукоризненным внешним видом они никогда не отличались, но сейчас они были похожи на шайку лесных браконьеров.

И все-таки Херфурт заметил в их глазах хитроватые искорки. Они отнюдь не прочь были ввязаться в какую-нибудь историю.

— Группа Херфурта, строиться! — приказал Альфонс.

9

Доктор Феллер был недоволен собой. После ухода Раубольда и его товарищей он сделал Хайнике два укола и дал ему несколько таблеток. Больной должен был уснуть, но Хайнике почему-то не спал. Правда, он чувствовал себя гораздо лучше, чем утром, однако в этом доктор не видел своей заслуги.

— Вам, Хайнике, никакого врача не требуется. Что я должен возле вас делать?

— Когда я вижу вас сидящим возле меня, мне как-то спокойнее, — ответил Хайнике.

— Вы, Хайнике, никогда не ценили врачей. Каждый раз, когда я к вам прихожу, вы затеваете со мной разговор, поскольку мне, единственно кому, разрешается заходить к вам, а вашим товарищам вход сюда временно запрещен.

— Это точно, — согласился Хайнике.

— Вам и сейчас нужен собеседник, а не врач. Пока я нахожусь возле вас, вы знаете, чем я занимаюсь. Если же уйду, тогда…

— Это тоже верно, — заметил Хайнике.

— Ну что ж, не будем попусту терять времени и начнем беседу. Я, возможно, тоже буду чувствовать себя лучше, если мой визит окажется не напрасным. Поговорим, поспорим, быть может…

— Мы хотим захватить власть. И нам действительно нельзя терять времени попусту. У нас его не так уж и много.

— И не будем спорить? — спросил доктор.

Хайнике покачал головой.

— А разве все хорошее возможно без спора? Разве истина рождается не в споре? Вы боитесь, Хайнике! Кто-то должен сказать вам правду. Так пусть таким человеком буду я, например. То, что вы затеяли, иллюзорно!

— Попытайтесь меня понять, доктор. Мы находимся на пороге новой эпохи. Старое разрушено, а новое только начинает расцветать! Нас, коммунистов, интересует буквально все. Вы видите только то, что происходит в нашем небольшом городке. Я же вижу события, которые разворачиваются во всей Германии. Она должна стать единой демократической республикой, более того, антифашистской социалистической республикой. А почему бы нашему Вальденбергу не стать прообразом этого нового социалистического государства? А почему бы и нет? Внесите и вы свою лепту, доктор, чтобы мы поскорее достигли нашей цели!

— Что я должен, по-вашему, делать? — спросил Феллер.

— Немного помечтать, доктор.

— О чем? — усмехнулся Феллер.

— Ленин объяснил нам, в чем заключается сущность Советской власти. И очень хорошо объяснил. Но ведь мы находимся не в России, а в Германии. Следовательно, нам нужно подумать, как лучше сделать и у нас то же самое, что сделали у себя в стране русские. Тут даже выдумывать ничего не нужно! А сущность Советской власти заключается в том, что государство, которым до сих пор управляли капиталисты, теперь впервые за всю нашу историю будет управляться классом — могильщиком капитализма. Даже демократическая республика зависит от горстки богатеев, в чьих руках находятся земля и средства производства. Теперь нам стало ясно, что мы должны делать. Нам нужна власть!

Доктор Феллер не усмехнулся, нет. Более того, на лбу у него залегла глубокая складка, вид у него стал озабоченный.

Хайнике замолчал. Доктор задумался над его словами. Никаких возражений у него не было, а спорить без причины он не собирался. Все, что сказал Хайнике, соответствовало действительности.

В этот момент доктору хотелось, чтобы перед ним оказался не Хайнике, а какой-нибудь больной попроще, ну, например, с насморком, которому нужно было закапывать лекарство в нос. Гораздо приятнее лечить такого больного, чем выслушивать теперешние речи Хайнике. Доктор понимал, что все, о чем сказал Хайнике, — правда, чистая правда. Доктор уже опасался, как бы ему самому не помчаться за книгами Ленина, чтобы лично прочитать то, что в них написано.

— Советская власть, — снова заговорил Хайнике, обращаясь к доктору, — и есть самый верный и победоносный путь для трудящихся масс, путь, который