Книга «Сталинизм»: правда о Сталине и миф о Кобе - Алексей Владимирович Самсонов

были снесены по идеологическим соображениям.

Но вернёмся к “Генеральному плану…” Его идейным вдохновителем был Л. Каганович. Да, бесспорно, многие ветхие дома надо было ломать, выводить из центра промышленные предприятия и склады. Но когда ломают крепкие строения, представляющие историческую ценность, в том числе стену Китай-города — это уже другой вопрос. В своей книге “За социалистическую реконструкцию Москвы и городов СССР” (1931 г.) Каганович писал, что столицу следует заново перепланировать и переустроить, ибо “когда ходишь по московским переулкам и закоулкам, то получается впечатление, что эти улочки прокладывал пьяный строитель”.

В начале 1930‐х гг. правительство попросило ведущих реставраторов и учёных составить список лучших, самых ценных архитектурных памятников Москвы. Зачем? Чтобы, как им говорили, обязательно сохранить их при реконструкции города. Учёные и реставраторы передали список в Моссовет.

А когда реконструкция Москвы набрала ход, они с ужасом увидели, что лучшие здания старинного города сносятся одно за другим — аккуратно по составленному ими списку…

Был снесён практически весь исторический центр — но неужели старую Москву строил “пьяный строитель”?

Конечно, многие ветхие дома надо было ломать, а многие — реконструировать. Но — был снесён практически весь исторический центр. И так было не только в Москве, но и в других городах, правда, в меньшей степени. Напрашивается параллель с планом реконструкции городов при Екатерине II — и х просто поджигали и сносили.

Консультант Гинзбург говорил, что не нужно вкладывать капиталы в ремонт исторических памятников, а ждать, когда они сами придут в негодность. Мнение Гинзбурга поддерживал главный эксперт Генплана архитектор Ле Корбюзье, который предлагал снести весь центр, кроме Кремля, и построить 40‐этажные небоскрёбы. Этот план поддержал Каганович [85]. Представляете: маленький Кремль в окружении огромных башен из стекла и бетона в ужасном стиле Корбюзье?! Для сравнения: высота “книжек” на Новом Арбате — 24 этажа. (В Москве есть дома, возведенные по планам Корбюзье — их действительно строил “пьяный строитель”.)

Согласно плану, предлагалось рассечь Москву гигантскими проспектами — диагоналями длиной 15–20 км и кольцевыми дорогами. Причём все эти проспекты предлагалось проложить по чёткому плану, т. е. геометрически. [В скобках замечу, что по геометрическому масонскому плану построен, например, центр Вашингтона; но Вашингтон-то строился “с нуля”, его и планировали как масонскую столицу. А самый известный в России город с регулярной планировкой — это Санкт-Петербург, который также строился “с нуля”.]

Предполагалось расширить Красную площадь вдвое. Следовательно, ГУМ и все здания между Красной площадью и Политехническим музеем должны были быть снесены: сносились и типография Ивана Фёдорова, и башни Китай-города, и Ильинка…

Разрабатывался “проспект Дворца Советов” от строящегося стадиона в Измайлово через сносимые Пречистенку, Волхонку, Остоженку, на Юго-Запад. На этом проспекте должен был стоять Дворец Советов, построенный на месте Храма Христа Спасителя. Перед ним — площадь для демонстраций. Арбат с переулками сносились.

Но, может, “Дворец” был бы столь красив, что затмил бы и Храм, и Арбат? Увы… Он представлял собой сооружение в виде башни, на вершине которой стоял памятник Ленину. Высота памятника составляла сто метров. Хорошо. Но вот беда: люди бы видели статую всего лишь не более месяца в году — из-за постоянной облачности. Зато хорошо были бы видны ботинки… Здание Дворца Советов (архитекторы Б. Иофан и В. Гельфрейх) должно было быть не просто большим, а громадным. Например, “зал заседаний” планировался на 15 тыс. мест и соединялся с несколькими небольшими залами; на руке статуи Ленина должен был размещаться аэродром. Люди должны были идти по тоннелю, проложенному в руке вождя, до “зала заседаний” (“мозга партии”), расположенного в голове Ленина… По-моему, архитектуры не думали, как “Дворец” будут строить и как потом его содержать…

Снос Храма Христа Спасителя в 1931 году положил начало разрушению Москвы. Но планировался снос гораздо раньше.

Сразу после смерти Ленина в Георгиевском зале Большого Кремлёвского дворца по инициативе наркома просвещения А. Луначарского была организована выставка проектов памятника Ленину. Показательно, что все проекты памятника были привязаны к одному месту Москвы. Но на этом месте уже стоял Храм Христа Спасителя.

Этот Храм был не просто церковью, а был памятником Победы над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года и строился на народные пожертвования в течение 40 лет. В Храме были доски с именами погибших воинов (сегодня они восстановлены).

Инициатором разрушения этого Храма был лично Л. Каганович [86]. Акция уничтожения именно этого Храма имела символическое значение: тогда Россия победила масонскую Францию и переделила Европу, а теперь — “мы” победили Россию. Каганович лично повернул рубильник взрывателя. Символика была не только в этом. Начали разрушение Храма 1 декабря — Новомесячие, а окончили работы 5 декабря 1931 года — в праздник Ханука (праздник обновления и освящения Иерусалимского храма). Дело происходило при “православном патриоте” Сталине…

Разрушен был и другой памятник победе в войне. Это была Триумфальная арка. Сейчас она стоит на Кутузовском проспекте около парка Победы и все думают, что так было всегда. Увы…

Арка была открыта в 1834 году на площади Тверской заставы (сейчас там Белорусский вокзал и памятник Горькому). Но в 1936 году, по предложению А. Щусева, её снесли — под предлогом, что она мешает движению — этот предлог в те годы будет универсальным.

И только в 1966 году Моссовет принял решение о восстановлении арки на новом месте, в 1968 году она была восстановлена.

Был разрушен и другой храм-памятник. Это Церковь Христа Спасителя в память Гефсиманского борения и святителя Николая Чудотворца (или храм Спаса на Водах). Он был построен в 1910–1911‐м гг. на Английской набережной в память моряков, погибших в Цусимском сражении.

В память о подвиге моряков на фронтоне храма было начертано: “Больше сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя”.

По стенам верхнего храма собора славянской вязью были начертаны названия: эскадренных броненосцев “Петропавловск”, “Ослябя”, “Наварин”; крейсеров “Дмитрий Донской” и “Паллада”; миноносцев “Стерегущий”, “Грозный” и “Громкий”; транспортов “Камчатка” и “Иртыш” и всех остальных судов Первой и Второй Тихоокеанских эскадр, а также Владивостокского отряда крейсеров — всего 91‐го корабля. Под каждым из названий кораблей были указаны эскадры, куда они входили, и даты боёв, в которых принимали участие, с числом погибших (всего 8269 человек). Перечислялись они поимённо, с указанием воинских званий и занимаемых должностей. Их имена отливались на медных досках, закреплённых в стенах. На досках были перечислены и те, кто, оставив свои корабли, ушли на сухопутный фронт и погибли на батареях Порт-Артура, и те, кто скончался от ран в Японии. Крытой галереей храм соединялся с башней,