Книга Предания об услышанных мольбах - Ван Янь-сю

закованного в латы и вооруженного. Тот спросил конвоиров Сэн-гуя:

— Скольких вы привели?

— Только одного, — ответили конвоиры и повели Сэн-гуя по одной из дорог. Они пришли к окраине города: несколько десятков строений, пришедших в ветхость. Перед одним из домов был установлен столб высотой более десяти чжанов, а на нем железная перекладина наподобие колодезного журавля с наполненными землей ящиками по обеим сторонам. Мера земли в ящиках была различна: от десяти ху до пяти шэнов. Появился человек в красной одежде и тюрбане и сказал Сэн-гую:

— Какие преступления и благодеяния были в твоей предшествующей жизни? Говори мне всю правду и без утайки!

Сэн-гуй так перепугался, что не мог вымолвить ни слова. Человек в красной одежде, видно, был здесь главным начальником:

— Откройте приходно-расходную книгу его преступлений и благодеяний, — приказал он, и тотчас служка подошел к высокому столбу, взял ящик с землей и навесил на железное коромысло. Наблюдая за колебаниями коромысла, служка говорил Сэн-гую:

— Это весы, устанавливающие меру преступлений и благодеяний. У Вас благодеяний мало, а преступлений много. Придется Вам прежде принять кару.

Вдруг появился важный господин в парадной одежде.

— Ты ведь шрамана, а почему не молишься Будде? Я слышал, что покаявшийся в грехах минует напасти, — обратился он к Сэн-гую. Сэн-гуй принялся от всего сердца взывать к Будде, а человек в парадном облачении приказал служке:

— Для этого человека произведите повторное взвешивание. Он ученик Будды, и ему, быть может, удастся спастись.

Служка вновь взвесил сундук. На этот раз весы стали ровно. Сэн-гуя тотчас повели к чиновнику-цензору на доследование. Цензор с кистью в руке просмотрел книгу записей, пришел в недоумение и долго не отпускал Сэн-гуя. Пришел еще один чиновник в ярко-красной одежде и черном головном уборе: на нем был пояс с печатью на шнурке, а в руках яшмовая резная дощечка. Он доложил цензору:

— Имени этого человека нет в списках умерших.

Цензор растерялся и приказал своим приближенным выйти вон. Привели пятерых связанных конвоиров Сэн-гуя, и цензор принялся бить их кнутом, приговаривая:

— Духи-убийцы! Почему, не разобравшись, вы привели сюда этого человека!

Появился посыльный и известил:

— Небесный Император призывает праведника к себе!

Сэн-гуй прибыл в Небесный дворец. Все, что предстало его взору по пути сюда, блистало золотом и драгоценностями, да так ярко, что слепило глаза. Приближенные императора были в красных одеждах и в головных уборах, украшенных драгоценными камнями, все в цветах и жемчуге. Император обратился к Сэн-гую со словами:

— Отчего же ты вопреки долгу позволил ничтожным духам вот так запросто схватить тебя?!

Сэн-гуй бил челом всем буддам, взывал к их милосердию, просил о помощи, а император продолжил:

— Срок твоей жизни еще не истек. Ныне ты должен вернуться к жизни. Непрестанно радей и всецело совершенствуйся в вере! И не смей часто бывать в домах мирян! Духи-убийцы хватают людей, кого ни попадя. Так случилось и с тобой.

— Каким же образом мне избежать этой участи и не быть схваченным? — встревожился Сэн-гуй.

— Повсеместно твори благие дела. Это самое лучшее! Если же не располагаешь средствами, то блюди восемь заповедей! Тогда при жизни не причинишь никому непредвиденного зла, а по смерти избежишь ада. Так с тобой будет в следующий раз, — заключил император и велел Сэн-гую отправляться в обратный путь.

На обратном пути в небольшом отдалении от дворца Сэн-гуй увидел обитель, а в ней множество шрамана. Там были закононаставник Чжу-бо из монастыря в горах Удань, его ученик Хуэй-цзинь и другие. Они жили в помещении просторном и ухоженном: у них было все, чего ни пожелаешь. Сэн-гуй просил позволения жить с ними, один шрамана ответил ему так:

— Это Земля счастья. Вам, господин, досталась иная земля.

Провожатые вернули Сэн-гуя в дом Чжан Юя и удалились.

Бычьеголовый эпан забирает нечестивого в ад

Хэ Тянь-чжи, уроженец округа Дунхай, был начальником налогового ведомства. Он не веровал в Закон, провозглашенный в сутрах, свершил много злодеяний. В годы под девизом правления Вечное начало (420—422) он заболел и увидел черта. Черт был большой, с бычьей головой и человеческим телом, в руках у него были железные вилы. Он сторожил Тянь-чжи днем и ночью. Тянь-чжи был в отчаянии. Он велел даосам изготовить письмена-амулеты и печатки с заклинаниями, надеясь отвести от себя напасть. Однако все осталось по-прежнему. У Тянь-чжи был знакомый шрамана Хуэй-и. Шрамана прослышал о том, что Тянь-чжи нездоров, и пришел его навестить. Тянь-чжи поведал ему о своих видениях, и Хуэй-и сказал на это так:

— Это бычьеголовый эпан[131]. Он не отличает преступлений от благодеяний, а только забирает людей в ад. Вы, сударь, можете обратить свои устремления к Закону, и этот черт сам по себе исчезнет.

Но Тянь-чжи упорствовал в своем невежестве и очень скоро умер.

Призрак шрамана, любившего поесть мяса

Шрамана Чжу Хуэй-чи, уроженец Синье, состоял монахом при Четырехъярусном монастыре в Цзянлине. На втором году под девизом правления Вечное начало (421) Хуэй-чи скончался. Ученики Хуэй-чи собрались на семидневное поминовение[132]. На закате дня, когда завершалось воскурение благовоний, шрамана Дао-сянь пришел повидаться с учениками Хуэй-чи. Подойдя к зале, он увидел едва различимый человеческий силуэт. Вглядевшись, он обнаружил, что это сам Хуэй-чи. Его облик и одеяние были такими же, как при жизни.

— А вкусное ли мясо Вы ели сегодня утром? — спросил Хуэй-чи у Дао-сяня.

— Вкусное, — отвечал Дао-сянь.

— И я ел мясо при жизни, — молвил Хуэй-чи. — А ныне мой удел — обличье голодного пса в аду.

Дао-сянь растерялся и не знал, что ответить, а Хуэй-чи, повернувшись к нему спиной, молвил:

— Посмотри, если не веришь!

Перед Дао-сянем была собака рыжей масти трех оттенков: то ли пес, то ли осел. Красные глаза пса ярким светом озарили помещение монастыря, а вид был такой, будто он вот-вот укусит Дао-сяня. Тот оторопел от страха и лишился чувств. По прошествии долгого времени он очнулся и рассказал о происшедшем.

Мальчик по имени Аранья

Ван Лянь, по прозванию Сюань-мин, был уроженцем округа Ланъе, занимал пост при дворе династии Сун. Его отец Ван Минь, по прозванию Ли-янь, был начальником канцелярии при династии Цзинь. Отец водил знакомство с индусом-шрамана. Тот поражался изысканной внешности Миня, благоговел перед ним. Он говаривал своим ученикам:

— Если в ближайшем перерождении я удостоюсь