Книга Майский ястреб - Джиллиан Брэдшоу

просыпаясь, я первым делом вспоминал о своем уделе. Наверное, так же чувствовал себя ястреб, случайно влетевший в сеть. Чем дольше он бьется, тем сильнее запутывается в петлях. А силы-то уходят!

Я начал остро осознавать ход времени. С тоской смотрел, как быстро рассветные краски неба тускнеют, как сначала укорачиваются, а потом удлиняются тени, как день переходит в ночь. Ночами я смотрел на убывающую луну и думал, что пока она светит на небе, я буду жив, а потом… Но с каждым днем лунный серп становился все тоньше. Вот уйдет она совсем, и мир, по крайней мере, для меня окутает Тьма.

Иногда мне казалось, что и Свет покидает меня так же. Однажды Он предупредил меня о планах Элдвульфа, и устранился, наблюдая за моими действиями. Две недели — небольшой срок, но когда они наполнены ожиданием смерти, то кажутся бесконечными. А потом оказалось, что эта бесконечность разом кончилась. Я думал о том, что мой господин бросил меня, предоставил меня собственной судьбе. К этому тоскливому чувству прибавился особый страх. Я боялся себя, вернее, того, что отличало меня от остальных людей. Наверное, многие бы предпочли считать себя не такими, как остальные, но я-то знал! Дело не в одиночестве, к нему я привык, дело в неизвестности. Все боятся того, чего не понимают, тем более, когда это неизвестное живет в тебе самом.

Итак, я наблюдал, как саксы пытаются усмирить Цинкаледа, старался побольше бывать рядом с ним в стойле, лишь бы не думать о себе. Чистота белого коня, казалось простой и ясной, в отличие от моих сложных и непонятных страхов. Он сражался и не думал об исходе борьбы.

Две недели прошли. Луна превратилась в узенький серпик на небе, в тонкий волосок света, а промежутки между звездами стали совсем черными. Следующей ночью луны не будет. Следующая ночь станет моим последним днем, а я так ничего и не придумал. Уже под вечер я решил-таки попытаться воспользоваться мечом и посмотреть, не удастся ли мне убить Элдвульфа или Кердика, прежде чем они убьют меня.

Я снова стоял в круге, где бесился Цинкалед, и смотрел, как Кердик пытается оседлать коня. Конечно, он опять потерпел поражение и оказался на земле. Напротив меня стоял Элдвульф и жевал бороду. Он только что попробовал какое-то новое заклинание, но без толку, и теперь злился на весь свет.

— Засранец! — в ярости прорычал Кердик, поднимаясь. — Ты меня надул!

У него были все основания негодовать. Представляю, какую цену убедил его Элдвульф дать за лошадь. Наверняка речь шла о человеческой жертве. А что еще могло понадобиться Элдвульфу для своих дьявольских покровителей? Конечно, жизнь какого-нибудь пленника или раба для Кедрика ничего не значила, наверняка он посчитал ее небольшой ценой за такого красавца, да только никакого проку от Цинкаледа Кердик так и не получил. Стати коня не имели значения. С таким же успехом вождь мог купить хромую клячу. Ну и что, что конь сидхе легко мог оставить позади всех лошадей Британии?

«Солнцем и ветром клянусь!» — мысленно произнес я любимую клятву Агравейна. — Да я был слеп, как крот, в то время как решение было у меня перед носом! Или я все же чего-то не понимаю? — думал я, подходя к Кердику. Вот же способ разрешить все мои сомнения разом! Мой Лорд ...

— Господин мой король, — обратился я к Кердику. Он заметил мое приближение и довольно мрачно смотрел на меня. — Разрешите мне попробовать оседлать эту лошадь.

Кердик пришел в ярость и так приложил меня по скуле, что я едва не упал.

— Наглая собака! Ты раб! Неужто ты думаешь добиться успеха там, где потерпел поражение король? Выпороть!

Похоже, я недооценил степень его расстройства, и теперь стоял, потупившись и потирая скулу.

— Кердик, — внезапно окликнул его Элдвульф. — А в самом деле, почему бы не дать ему попробовать?

— Да с какой стати… — начал король, но Элдвульф продолжал:

— А вдруг они из одной страны родом? Кто знает? К тому же парень ухаживает за лошадьми. — Мысль Элдвульфа показалась мне простой. Я использую магию, чтобы объездить лошадь, потом меня принесут в жертву, а король получит и коня, и мой меч. Элдвульф улыбался. Ему понравился собственный план. К тому же, он немного беспокоился из-за обвинений в нечестности сделки.

Кердик зверем глянул на меня, но потом что-то сообразил и нехотя пробормотал:

— Ладно. Попробуй.

— Благодарю, господин мой король, — смиренно сказал я, — постараюсь сделать все, что смогу, — и повернулся к Цинкаледу.

Конюхи снова поймали его, и он терпеливо ждал, когда его отпустят, и он сможет разделаться с всадником. Я подошел, поблагодарил человека, который держал его, и принял у него из рук уздечку. Еще минуту назад я твердо верил в свой план, но сейчас засомневался. Я всегда хорошо ладил с лошадьми, а жеребец знал меня, но поможет ли это? Конь противился не только людям, в которых чуял Тьму, он вообще не собирался никому позволять садиться к себе на спину. Чтобы удержаться на нем, нужен дух, по крайней мере, равный его собственному, но даже и в этом случае, возможно, он предпочтет умереть, но не смириться с поражением. Но если мы не поладим, сегодня ночью я умру.

Я огладил белую шею и начал нашептывать коню ласковые слова. Сначала он отпрянул и приготовился к отпору. Он явно был умнее обычной лошади. Я видел, как он сражался с Кердиком.

Я провел рукой по его спине и холке, подтянул подпругу и заговорил с ним по-ирландски, не заботясь о том, меня могут услышать. В глубине души я просил Свет обуздать для меня этот гордый дух и даровать мне победу. Я положил левую руку на плечо жеребца и прыгнул ему на спину.

Единственный способ описать то, что произошло дальше, — это сказать, что он взорвался. Мир растворился в белом облаке гривы. Цинкалед потряс меня ужасающей силой и безграничной гордостью. Я держался за гриву и поводья, крепко сжимая коленями бока коня и припав к его шее. Но и так мне удавалось держаться с огромным трудом.

Он кружил по загону, вставал на дыбы, падал на все четыре ноги, прядал в стороны, и все это с невероятной скоростью. Думаю, зрители видели лишь размытое пятно, метавшееся по загону. У меня возникло ощущение, что