Книга Темная война - Глен Кук

– Какими духами?

Грауэл косо на нее посмотрела:

– Уж это-то ты наверняка знаешь? Иначе как ты смогла поразить в сердце наставницу?

– Я просто разозлилась и пожелала, чтобы ее сердце перестало биться, – ответила Марика, слегка погрешив против истины, и тут же замолчала. Тогда она прекрасно понимала, что делает. Ей вспомнились все случаи, когда, как ей казалось, она видела призраков. Не те ли это самые духи, которыми повелевали силты? – Зачем я им понадобилась?

– Они говорят, что ты обладаешь тайным взглядом силты. Ты можешь проникнуть в мир духов и менять его по-своему.

– Даже если это правда, зачем им было меня забирать?

– Наверняка ты уже знаешь, что сестринства – не стаи, Марика. Ты видела в крепости хоть одного самца? Нет. Им приходится искать себе молодняк на стороне. В Понате все стойбища должны приводить щенков в возрасте пяти-шести лет к силтам, которые тщательно их изучают и отбирают тех, кто отмечен даром. Самок воспитывают как силт. Самцов уничтожают. У самцов дар встречается значительно реже, чем у самок. Хотя поговаривают, что, если их когда-нибудь полностью истребят, самки с даром тоже перестанут рождаться. – Грауэл быстро огляделась и едва слышно прошептала: – Скорее бы!

– Верлены?

– Да. Именно так. Они внезапно появляются в глуши. Мало кто из стай Поната следует заведенным правилам, а из кочевников – вообще никто. Акард недостаточно силен, чтобы диктовать свою волю всему Понату. В Жотаке силт вообще нет. Хотя в Понате находили обладающих даром, пусть и немногих.

– Мама что-то подозревала, – задумчиво проговорила Марика. – Вот почему никого из моего помета не водили к силтам.

– Возможно. Были и другие щены вроде тебя, способные стать силтами, но не стали ими. Говорят, что, если даром не начать пользоваться в раннем возрасте, он не сформируется и вскоре угаснет. Не будь эта зима столь суровой и не случись того, что случилось, через несколько лет ты бы воспринимала свои видения как игру щенячьего воображения.

Марике показалось, будто Грауэл точно знает, о чем говорит.

– Я и сейчас не уверена, что это не игра воображения, – пробормотала Марика скорее себе под нос, чем обращаясь к Грауэл.

– Именно так. Говорят, что в городах все по-другому. По словам торговцев, в местных обителях щенков тщательно обследуют и отбирают тех, у кого есть дар, вскоре после рождения. Большинство сестер, включая здешних, никогда не знали иной жизни, кроме жизни силты. Обычаи силт вызывают у них не больше вопросов, чем у тебя вызывали обычаи стаи Дегнан. Но наши обычаи – не единственные, сотворенные Всеединым. Торговцы приносят рассказы и о других, и некоторые столь чужды, что не поддаются пониманию.

Марика на полминуты задумалась:

– Все равно не понимаю, Грауэл.

Грауэл оскалилась в натянутой усмешке:

– У тебя всегда находилось больше вопросов, чем возможных ответов на них, Марика. Я рассказала все, что знаю. Остальное тебе придется узнать самой. Но помни, что эти ведьмы очень опасны и ничего не прощают. Эти, изгнанные на край света, еще не столь суровы, как их сестры в больших городах. Будь очень осторожна и наберись терпения.

– Постараюсь, Грауэл, – еле слышно проговорила Марика. – Постараюсь.

Глава девятая

I

Марика не покидала свою келью три дня, сидя под неофициальным арестом. Потом к ней пришла одна из немногих послушниц-силт Акарда, сообщив, что ее зовет к себе Горри.

Марика отложила флейту, на которой беспрерывно играла, пугая соседок, и закрыла второй том Летописи, которая уже казалась ей далекой, будто история другой стаи.

Посланница, чьего имени Марика не помнила, да ее оно особо и не интересовало, косо посмотрела на флейту. Примерно так сама Марика могла посмотреть на ядовитую ящерицу, возникшую на склоне холма, пока она бездельничала, разглядывая картины в облаках.

– В чем дело? – спросила Марика.

Решает сила. Остальной молодняк относился к ней с опаской еще до происшествия с Горри. Она была дикаркой, к тому же слегка чокнутой и отличалась непокорным характером, несмотря на небольшой рост и юный возраст.

– Ни в чем. Просто никогда не видела, чтобы самка на чем-нибудь играла.

– В мире куда больше чудес, чем мы знаем, – процитировала Марика чудаковатую преподавательницу естествознания, которая становилась мишенью для злых шуток половины молодых силт. – Она очень сердится?

– Мне вообще не положено с тобой разговаривать. Как и всем нам, пока ты не научишься вести себя как следует.

– Наконец-то Всеединое услышало мои молитвы!

Она возвела глаза к небу, послав ему благодарность от стаи Дегнан, а про себя подумала: почему она столь полна решимости вывести из себя всех, кто ее окружал? Она всегда была тихой щеной, и неприятности случались скорее из-за ее склонности мечтать, чем из-за несдержанного языка.

– Если и дальше будешь говорить такое, тебе никогда не обзавестись друзьями.

– Все мои друзья – призраки.

Марика гордилась, что сумела вложить двойной смысл во фразу на разговорном языке силт, который начала учить совсем недавно.

Послушница ничего больше не сказала, ни на общем наречии, ни на каком-либо силтском диалекте. Проводив Марику до дверей Горри, она ушла, намереваясь поведать всем о дурных манерах дикарки.

Марика постучала. Слабый голос предложил ей войти, и она оказалась в мире, о существовании которого не подозревала.

Даже старшая не жила в такой роскоши.

В единственной комнате было больше удобств и богатства, чем Марика видела за всю свою жизнь в стойбище Дегнанов.

Выздоравливающая Горри лежала на постели из меха отека, подбитого редким потхастовым пухом. Вдоль стен тянулись ряды свечей, дополнявших свет от очага старой силты. За огнем и свечами следила щена не из числа силт, того же возраста, что и Марика.

Марика увидела множество богатой одежды, вроде той, что привозили на север в повозках торговцы, в обмен на меха и зеленые драгоценные камни, которые находили в стекавших из Жотака ручьях. В изобилии имелся металл, и вовсе не в виде инструментов или оружия. У Марики закружилась голова. Воистину грех – тратить впустую такое богатство, выставляя его напоказ!

– Подойди сюда, щена. – Свечница помогла Горри приподняться на постели. Старая силта показала на стоявший неподалеку деревянный табурет. – Сядь.

Марика подошла и села, стараясь вести себя как можно почтительнее. Когда в душе взыграла злость, она напомнила себе, что от ее поведения зависит судьба Грауэл и Барлог.

– Щена, я обдумала все наши попытки тебя обучать и считаю, что мы выбрали неверный подход. Главным образом это моя ошибка. Я отказалась признавать, что ты выросла вне Сообщества. И я не учла, что у тебя есть множество привычек, которые следует оставить в прошлом. Пока ты этого не сделаешь и не обретешь надлежащий образ мыслей, вряд ли стоит ожидать, что ты поведешь себя так, как подобает силте, оказавшись в незнакомой обстановке. В каковой, как я теперь признаю, ты и находишься. Поэтому мы пойдем другим путем. Но предупреждаю: ожидается, что ты будешь подчиняться правилам сестринства, как только они станут для тебя ясны. И ни малейшего нарушения я не прощу. Понятно?