Книга Волчья сотня - Наталья Александрова

– Вам что – здесь, в ЧК, совершенно нечемзаняться? – по возможности спокойно спросил Борис. – Вы потратили наразговор со мной без малого час, и это только для того, чтобы вынести решениеменя расстрелять?

– Моя задача – не только устранить, но еще и унизитьврага, растоптать его, доказать, что он, как личность, ничего не стоит. Вот выже все-таки сломались, согласились работать на нас?

– С чего вы решили, что я сломался? – удивилсяБорис. – Я нарочно согласился, для виду, чтобы сбежать при первой жевозможности. Не пытайтесь меня убедить, что вы этого не знали, ни за что неповерю, что начальником Особого краснознаменного и дальше как-его-там отряданазначат такого идиота.

– Однако это аморально, – оживленно ответилЧеркиз, видно, ему немалое удовольствие доставлял весь разговор. – Вы жедали слово, честное слово. А как это сочетается с честью офицера?

– Аморально? – Борис пожал плечами. – Война,тем более гражданская, самая аморальная вещь на свете. Честь и война есть вещинесовместные. Убийства на войне становятся доблестью. Врага берут внезапно,превосходящим числом. Пленных расстреливают, потому что их негде содержать инечем кормить. Так что честь офицера тут абсолютно ни при чем.

– Однако все же вы обрели надежду на отсрочкурасстрела, на побег, а после этого принять смерть для вас будет особенномучительно, – с обезоруживающей откровенностью заметил Черкиз.

– И многие так – поддавались вашей пропаганде? –сам того не желая, спросил Борис.

– Вы знаете, многие… Вы будете… – онподумал, – одиннадцатым по счету. Очень, знаете, действенный метод –входит в этот кабинет человек героем, а потом в ногах валяется, готов матьродную продать, чтобы жизнь оставили.

– По-моему, вы ненормальный, – с абсолютнойискренностью сказал Борис, – и врете вы, что все десять в ногах валялись.

Губы у Черкиза задергались, и он опять быстро начал сжиматьи разжимать пальцы левой руки. Борис смотрел на него насмешливо, как вдругзаметил, что в правой руке Черкиза находится «наган», направленный Борису вголову. Палец Черкиза лежал на курке. И в это время за дверью раздался шум,извинительное гудение Гордиенко, и женский голос, такой родной и знакомый,что-то потребовал, строго, но не сердито. Сердце Бориса вздрогнуло и чуть неостановилось.

– Товарищ комиссар! – Гордиенко приоткрыл дверь изаглянул опасливо. – Она вас требует…

Но тут же был отодвинут смелой рукой, и на пороге показаласьВарвара Андреевна Ордынцева, сестра Бориса, младшая и единственная, та, которуюпотерял он в этом ужасе, именуемом Гражданской войной, и которую нашел сейчастак не ко времени. Борис был готов к встрече, потому что узнал ее по голосу,еще не видя. А когда увидел, то поразился происшедшей с ней перемене. Они невиделись больше двух лет, тогда тетка, сестра матери, увезла Варю в свое имениепод Орлом, а Борис с матерью остались в Петербурге. Потом разгореласьГражданская война, потом умерла мать, и Борис пустился в долгое странствие поРоссии в поисках сестры. Сейчас Варя была очень худа, огромные глаза, преждесиние, теперь казались темными из-за теней под глазами. На ней была черная юбкаи суконный жакетик, подпоясанный узким ремешком. На голове – косынка, по моде,введенной красными, у которых женщина в шляпке сразу же считалась буржуйкой.

– Сергей! – начала Варя, указывая на узелок всвоих руках. – Я принесла еду…

Борис рассмотрел Варю за долю секунды, и как только онапроизнесла первое слово, он отвернулся, закатил глаза, чтобы подумали, что емудурно, и грохнулся как будто в обмороке на пол, причем голова его оказалась подстолом, чтобы Варя не видела его лица. Он рассчитывал на то, что Черкизрассердится и выгонит Варю из кабинета.

– Что это с ним? – услышал он растерянный Варинголос.

– Слабак, – презрительно ответил Черкиз, –увидел револьвер и испугался. А тебе нечего тут делать. Гордиенко, подними его!

Грубые руки схватили Бориса и выволокли из-под стола. Неоткрывая глаз, он услышал Варин заглушенный стон, как будто она закрыла себерот рукой.

«Узнала!» – пронеслось в мозгу.

– Вон отсюда! – взревел Черкиз. – Не мешайработать!

Хлопнула дверь, и Борис открыл глаза.

– Этого – в депо! – приказал Черкиз. – И рукисвязать покрепче!

Борис, конвоируемый Гордиенко, вышел в коридор, моля Бога,чтобы не встретить Варю. Но там было пусто. Гордиенко поручил его двум солдатамс наказом препроводить в депо и следить строго, чуть что – сразу стрелять.Борис не слышал разговоров вокруг себя, не видел дороги, по которой его вели.Он был в шоке. Варя, его маленькая сестренка, которую он считал навекипотерянной, а скорее всего погибшей, оказалась жива, да еще находилась украсных! Кто она этому ненормальному ублюдку Черкизу? Как ни противно этопризнавать, но, кажется, Варька его жена или, как говорят у красных, которыеотменили законный брак, сожительница. На это указывает еда, принесенная вузелке, а также та смелость, с которой Варвара проникла в кабинет, несмотря назапрет Гордиенко. И что теперь будет? Несомненно, сестра его узнала. Но,молодец, сдержалась, не показала виду. Станет ли она просить Черкиза за него?Но это – пустое дело, ничего не выпросит у этого комиссара, а только себенавредит.

– Ребята, у вас огоньку не найдется? – прервалгрустные размышления Бориса очень знакомый голос.

– Стой, вражина! – скомандовал старшийкрасноармеец и ткнул Бориса прикладом в спину.

Борис поднял голову и с замиранием сердца узнал в подошедшемкоренастом красноармейце Саенко.

Вот те раз! Оказывается, Саенко не только сумел удрать отпатрулей, но еще и раздобыл где-то красноармейскую форму и винтовку.

– Огоньку-то у нас, может, и найдется, – издалеканачал старший конвоир Бориса, – да вот только было бы чего прикуривать…

– А я сегодня добрый, – Саенко мигом ухватилмысль, – могу табачком поделиться.

– Но, – уперся второй конвоир, помоложе, с хитрымлицом, похожий на хорька, – мы при исполнении ответственного задания…

– Да подождет задание ваше, – махнул рукойСаенко, – ему спешить некуда.

Он уже достал кисет и махал им перед носом пожилого. Бориснезаметно оглянулся. Улица, по которой вели его красноармейцы, находилась наокраине, народу на ней было немного, военных и вовсе никого, кроме егоконвоиров. Саенко сумеет нейтрализовать этих двоих. Конечно, бежать сосвязанными руками несподручно, но у него нет выбора.

– Стой! – неожиданно заорал на Саенко похожий нахорька красноармеец. Он отскочил на два шага и выставил вперед винтовку,передергивая затвор.

– Ты чего, Семушкин? – недоумевал пожилой. –Человек к нам со всей душой…

– С чего это он такой добрый? – шипел«хорек». – Табачком, вишь, поделиться… Отойди назад быстро, а то стрелятьбуду! – заорал он на Саенко.