Книга Жестокие игры, или Этот огонь убьёт тебя - Нэтти Ноэль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волны необузданной радости накрывают с головой, хотя перед глазами так и стоит загадочная улыбка Скотта. Неужели мои эмоции так очевидны?
В голове всплывают слова отца, что я должен научиться распознавать дар каждого, по крайней мере среди демонов. И я обязательно этим займусь!
Но черт возьми, да, известие о том, что Вейлт очнулась, отзывается в груди легкими уколами облегчения. Я готов бежать в объятия старой кельи, лишь бы только увидеть смелый взгляд той девушки, которая раздражает и манит! Гадко, мерзко, неподвластно, но так окрыляюще! Круче ред булла!
Но нет, Люцифер, сейчас ты никуда не пойдешь, хотя бы потому что уже поздно, а Вейлт наверняка спит.
Снова откидываюсь на спинку трона, пытаясь расслабиться, но едва погружаюсь в свои мысли, как в двери опять стучат и на пороге появляется встревоженный Мариус. Что же вам всем не спится-то?
— Я так понимаю, у тебя что-то серьезное? — подмечаю, что лицо наставника озабочено, и это настораживает.
— Дело в том, что в камере, где сидел нефилим, стены окрасились кровью, — его обеспокоенность передается мне.
— Хорошо. Пока панику не поднимай. Я во всем разберусь, — Мариус молча кивает и удаляется, а об отдыхе не может быть и речи.
За считанные минуты оказываюсь возле двери в старой башне. Прислушиваюсь к размеренному дыханию, доносящегося из глубины комнаты. Почему отец в свое время отправил Вейлт именно сюда? Да какая к черту разница? Выбрасываю ненужные мысли из головы и вхожу внутрь.
Земная лежит, едва накрывшись одеялом, плечи медленно поднимаются в такт дыханию, лицо безмятежно, а вишневые волосы разбросаны на подушке, подобно языкам пламени. Мой взгляд перемещается на грудь, виднеющуюся сквозь декольте атласной сорочки. Черт, как удержать себя?!
Словно завороженный, подхожу к ней ближе и присаживаюсь на рядом стоящую табуретку. Борюсь с желанием намотать красную прядь на палец, а еще лучше, прилечь рядом… Люци, опомнись, это всего лишь жалкая Земная, отребье, убогая тряпка под ногами!
Но нет, я ведь знаю, что это не так…
С трудом перевожу взгляд на ее очаровательное лицо, украшенное чувственными бутонами пухлых губ, которые так и хочется вкусить. Кто бы знал, чем обернется для меня нелепое желание насолить Лео… Какой я был глупец!
Никакая она не убогая! Она ангел, который так противится судьбе, уготованной свыше… Но разве может дочь Архангела стать демоном? Нет… Видимо, эту истину понял и отец…
Обреченно киваю головой и встаю с постели.
Глаза пробегаются по плавным линиям женственной фигуры, и я ощущаю, как тело охватывает непривычное волнение, проникающее в каждый уголок сердца и наполняющее неизвестным до этого теплом.
Непроизвольно выдыхаю, и пушистые ресницы Кэтрин резко вздрагивают. Она поворачивается ко мне и с томным вздохом потягивается, выгибаясь, точно кошка.
— Ты пришел? — тихо шепчет она, все еще не размыкая веки. — Не думала, что навестишь глупую Земную.
— Надо было удостовериться, что ты в сознании.
— Да? И как ты теперь поступишь, правитель Ада? Будешь судить меня еще раз, чтобы уж наверняка? — она устало ухмыляется.
— Нет, думаю, ты можешь дальше продолжить учебу.
— Тогда мне полагаются крылья? Не то чтобы я по ним сильно скучала, но…
— Ложись на живот, — велю ей, и она повинуется без слов, одурманивая разум открывшимся видом аппетитных изгибов.
Вкладывая максимум нежности, осторожно касаюсь лопаток, выпуская крылья, и борюсь с еще большим желанием провести рукой по позвонкам ниже…
— На этот раз не так больно, — она сквозь зубы ухмыляется и хрипло стонет.
Наблюдаю за тем, как из спины прорастают мягкие сизые крылья, как вдруг из ее уст раздаётся раскатистый смех. Земная подскакивает на ноги, но в ее широко распахнутых глазах отпечатан смертельный испуг.
Черт, что с ее глазами?!
Наверняка вам будет интересно познакомиться поближе с такими неоднозначными персонажами, как нефилим и Сатана. Приятного чтения!
Сатана
Определенно, тщеславие —
мой самый любимый из грехов.
Он так фундаментален, самолюбие —
естественный наркотик.
Адвокат Дьявола
Я принадлежал к числу Высших ангелов и был лучшим из лучших, самым умным, самым сильным и самым первым Серафимом. Об этом, конечно, не скажут в небесном институте, а на земле мало кто заинтересуется, что может быть, и к лучшему, учитывая то, кем я стал в итоге.
Как низко было мое падение и как высоко…
Все жили в полной гармонии. Небо было безоблачным, ручьи переливались цветами радуги, зеленые сады приятно радовали глаз, Рай есть Рай, здесь все слишком идеально. Я был влюблен в прекрасную девушку с длинными пшеничными волосами, которые переливались на солнце золотом, да и сама она была прекрасна, как солнечный рассвет.
Ее звали Лилит.
Мы познакомились в Эдеме, где она и жила, часто проводили время вдвоем. Было что-то близкое в нас, что-то родное, но волею Создателя нам было не суждено быть вместе — она была предназначена Адаму.
Эта была первая несправедливость, с которой я столкнулся, но которая позволила сделать шаг в неизвестном направлении.
Даже в том безмятежном существовании наш идеальный мир был несовершенен. Когда все хорошо, тихо и размеренно, то становится ужасно скучно. Так у многих начали появляться изъяны. Тщеславие — мой первый порок, который постепенно очернил душу.
Я вознамерил себя едва ли не Богом и захотел стать всемогущим, захотел власти!
Будучи молодым и обладая лидерскими качествами, я взбунтовался против Создателя и был повержен, но не уничтожен.
Возможно, так было угодно небесам: клеймить меня Королем Ада. Добро не существует без зла, а злу была необходима стальная рука.
Зато какое началось веселье! Никаких запретов, алкоголь лился рекой, днями и ночами я предавался греходеяниям с сотнями женщин, но истинному злу этого было недостаточно. Мне нужна была моя Королева! И так как я не сумел выбросить из головы светлый образ Лилит, то однажды все же явился к вратам Эдема.
— Самаэль, уходи, ты теперь дьявол! — она была единственной, кто еще называл меня по имени, кто помнил его, и с ужасом смотрела на окрашенные кровью крылья за спиной.
— Я теперь свободен! Неужели ты не хочешь стать Владычицей Ада и тоже обрести свободу?
— Я хочу равноправия, а не слепого повиновения мужу. Уходи, — она горько усмехнулась и вернулась в сад.
Но вскоре Лилит все же сбежала из Эдема. Что Адам ей сделал, я так и не узнал, но когда она пришла ко мне, это была уже не моя Лилит. В ней еще искрился свет, но она уже смело облачалась в одеяние тьмы. И как горько было за этим наблюдать.
