Книга Выбрать волю - Мария Берестова

— Она определённо хочет войти в доверие, — согласилась принцесса, которая свою чашку отложила, а сама занималась вышиванием. — Но это, кажется, не отменяет того факта, что она испугана.

— Немудрено напугаться! — фыркнула насмешливо бабушка, откусывая большой кусок мармелада. — Когда муж корчит такие зверские рожи! Прости, небесная, — заговорщически наклонилась она к княгине, — но ты явно забыла воспитать в своём сыне галантность.

Та нахмурилась почти незаметно, аккуратно поставила блюдечко с чашкой на стол, сложила руки на коленях изящным жестом и мягко возразила:

— Я воспитала в нём качества, которые необходимы владыке Ньона. Мягкость любого рода, определённо, пошла бы ему во вред.

Бабушка хмыкнула весело и задорно и отпарировала:

— Ну-ну! Моему дорогому брату отсутствие мягкости не очень-то помогло.

Дорогим братом был тот самый владыка, который женился на жрице Богини.

Одна из тётушек — дочь этого несчастного — подтверждающие хмыкнула.

— Эйна воспитала сына весьма удачно, — вступилась за княгиню другая тётушка. — Грэхард правит уже восемь лет, и врагов у него год от года всё меньше.

— Это потому что милый братец предпочитает их отправлять с весточками к Небесному, — рассмеялась в кулачок Анхелла.

— О чём я и говорю, — степенно кивнула тётушка.

Княгиня снова взялась за свою чашку, отпила глоточек и тихо сказала:

— Храни его Небеса и Земля!

Молитву её, впрочем, никто не поддержал.

Глава пятая

В тот день у Эсны никак не ладилась её работа по дереву. Такое иногда бывает, если вести руку нетвёрдо — можно снять лишнего и испортить задумку. Обычно исправить такую оплошность было несложно, но тут ошибки наслаивались одна на другую, и Эсна решила прерваться и пораздумывать.

В последнее время она чувствовала себя глупой. Ей было сложно разобраться, каково её новое положение и как ей себя вести. Кажется, она постоянно что-то делала не так.

Вздохнув, Эсна уселась на подоконник и устремила взгляд в сад.

Она полагала себя умной женщиной, и по праву гордилась тем, что вполне умеет подстроиться под любого мужчину, который встречался на её пути. Ей всегда удавалось угодить отцу, братьям, первому мужу, друзьям отца и мужа. С детства все хвалили её за послушность и аккуратность, и она вполне убедилась в своих талантах, поскольку всегда занимала при мужчине достаточно удобное положение.

Сперва ей думалось, что так же продолжаться будет и во втором браке. Грэхард выглядел предсказуемым, и ей казалось, что она вполне способна подстроиться под его ожидания и выдать ему ту версию Эсны, которую он желал видеть. Но раз за разом она обнаруживала, что угадала неверно, и показывает вовсе не то, что желанно ему.

Она прижалась лбом к стеклу и снова вздохнула. Она не могла понять, в чём именно ошибается, поскольку ей невдомёк было, что Грэхард как раз и не хочет, чтобы она что-то изображала.

С тоской глядя в окно, Эсна подумала, что было бы очень приятно сейчас погулять в саду. Раньше ей и в голову не пришла бы мысль действительно так и поступить, но вчера владыка так негодовал по поводу вроде бы ею самой и придуманных запретов, к которым он не имеет никакого отношения... что она решилась.

У неё даже не вызвал удивления тот факт, что ей никто не помешал, — чего-то подобного она и ожидала. Неспешно гуляя по саду, Эсна пришла к выводу, что она очень плохо понимает, что ей можно, а чего нельзя, и, в самом деле, недальновидно отнесла к «нельзя» кучу всяких приятных вещей, которые, скорее всего, «можно».

Нужно было как-то разобраться в этих границах и испытать, где же они проходят, а ещё лучше — обсудить дело с княгиней. И, может быть, даже и самим Грэхардом, раз уж он так настойчиво требует, чтобы она научилась говорить о том, что её беспокоит. Этот вопрос — чего ей можно, а чего нет, — её и в самом деле беспокоил ужасно, так что, пожалуй, это тот самый случай.

Покивав сама себе, Эсна осталась вполне довольна принятым решением — поговорить после ужина с княгиней — но вдруг припомнила, что после ужина придёт супруг, и ей станет не до разговоров. Вот если бы поговорить как-то с обоими сразу...

Эсна замерла.

Грэхард никогда не приходил на ужин в Нижний дворец — очередные соображения безопасности, по которым владыка всегда трапезничал отдельно. Но, в самом деле, почему бы не попробовать пригласить его к ним? В конце концов, может и не есть, если так уж ожидает найти какую-то отраву.

Уже было окончательно решив, что вечером поговорит с Грэхардом на эту тему, она вдруг замерла от дерзкой мысли, которая забрела в её голову не иначе как от желания испытать границы, которые ей отмерены.

Что если... что если пойти к нему прямо сейчас — и пригласить на этот дурацкий обычно чисто женский ужин?

Медленно поморгав, Эсна повернула голову в сторону Верхнего дворца. Видно его было плохо — мешал обзору Средний. Никаких существенных препятствий вроде стоящих оцеплением солдат не наблюдалось.

Владыка, конечно, занят. Это очевидно. Но даже в самых сложных делах делаются короткие перерывы для отдыха! Сможет же он выделить ей пять минут?

В другой ситуации Эсна могла бы колебаться часами; но те многочисленные потрясения, которые она пережила за последние пару недель, окончательно её доконали.

«Будь что будет!» — решила она, гордо вскинула голову и отправилась к Верхнему дворцу.

По пути ей никто не попался, и она беспрепятственно достигла широких ступеней входной террасы. Вот тут у дверей стоял весьма внушительный караул — целых четверо солдат, и все страсть как вооружённые! Эсна замялась. Поразглядывала каждого из четверых, но так и не смогла понять, кто из них главный и к кому обращаться.

Мысль о том, чтобы поджать хвост и сбежать, стала казаться весьма соблазнительной, но Эсна твёрдо взяла себя в руки, и, глядя ровно между двух пар солдат, решительно произнесла:

— Прошу прощения!

Трое её невозмутимо проигнорировали, а вот четвёртый любезно поклонился и поинтересовался:

— Что угодно госпоже?

Чуть было не впав в ступор, Эсна всё же собрала все силы, и продолжила в прежней решительной манере:

— Я бы хотела посетить грозного владыку!

Говоривший с ней — очевидно, как раз-таки главный среди присутствующих, — снова поклонился и распорядился:

— Ланс, проводи и доложи!

Один из застывших солдат тут же отмер, тоже поклонился и с приветливым:

— Прошу вас, госпожа, — открыл дверь, пропуская её внутрь.

С некоторым внутренним недоумением — что, всё так просто? — она вошла.

Дальше последовал частично знакомый путь — однажды она пробиралась здесь с владыкой на крышу, поэтому кое-что помнила, — но с него они быстро сошли, и вскоре Ланс оставил её на каком-то диванчике, а сам прошёл дальше, чтобы через минуту вернуться и вновь распахнуть перед нею двери.