Книга Курортный обман. Рай и гад - Надежда Мамаева

Вылетев в коридор, я не помчалась к лифту или к лестнице лишь по одной простой причине: в входном проеме номера, что располагался напротив, стоял Андрис.

– Сюда, живо!

Задавать вопросы было некогда. В один прыжок я сиганула к нему.

Андрис закрыл дверь в последний момент. Едва он повернул ручку, как в коридоре послышались топот и сдавленная ругань: госпожа Ягужинская откопала свой томагавк и вышла на тропу войны.

– Кажется, пронесло, – выдохнула я, разглядывая апартаменты.

В конце коридора послышались сначала звуки падения, а потом отборная ругань. Кажется, красавица Ягужинская не успела далеко убежать…

Мы с Андрисом оказались в пустом номере. Он свет не включал, поэтому стояли в полумраке, и я видела лишь тени и очертания, но и их было достаточно, чтобы уяснить: такой порядок может быть только тогда, когда в комнате никто не обитает.

– Кать, зачем ты… – начал было напарник.

– Выставила тебя? – перебила я и сама же ответила: – Чтобы не спалиться окончательно. А так у этой Ягужинской будет хотя бы какое-то логическое объяснение случившемуся.

– И какое же? – заинтересованно уточнил Андрис.

– Чокнутая горничная и резкий запах лилий, от которого кружится голова. Во всяком случае, это лучше попытки ограбления.

– Мы же ничего не украли.

– И как это доказать?

Вместо ответа на талию мне легли сильные руки.

– Ты моя неподражаемая чудесная вредина, – совсем невпопад выдал Андрис.

– Да, я вредная, – не стала отрицать. Этой чертой характера я порою даже гордилась, чего же от нее открещиваться? – Можно подумать, ты полезный.

– Еще какой полезный!

– И в чем же? – иронично поинтересовалась я.

– Меня можно использовать в качестве плохого примера.

Рука Андриса скользнула мне на спину, желая прижать к нему еще ближе, и тут я зашипела от боли.

Все же падение не прошло бесследно. Похоже, что в купальниках мне больше не щеголять: гематомы не красят даже девушек модельной внешности.

– Что? – сразу же насторожился Андрис.

– Кажется, я здорово ударилась, когда падала.

Он больше не сказал ни слова. Лишь выглянул за дверь и, убедившись, что Ягужинской уже нет в коридоре, подхватил меня на руки, и уже через десять минут я была у себя в номере.

Андрис слетал к себе и вернулся почти мгновенно, неся внушительную аптечку. Мне лишь оставалось поражаться, что у ушлого Тратаса есть лекарства на все случаи жизни.

– Лежи, не двигайся. Я прощупаю. Если будет больно, говори.

Не дожидаясь моего ответа, Андрис нажал. Я взвыла. Потом еще раз взвыла. А этот садист заявил:

– Обошлось, просто сильный ушиб. Полежи, сейчас нанесу гель.

Не знаю, чем он конкретно намазал, но стало и правда легче: спина, на которой, по ощущениям, до этого клубком свернулся огненный змей, теперь просто потеряла чувствительность. И это было замечательно.

Андрис все продолжал втирать гель, порою едва касаясь, а я, лежа на животе, начала дремать.

Мысль о том, что больно уж я часто засыпаю в компании одного наглого брюнета, была последней, после которой я окончательно вырубилась.

Утро для разнообразия началось не с отсутствующего Андриса. Наоборот. Он не только оказался рядом, но и даже будучи в царстве Морфея, всячески заявлял на меня свои права: пока лишь закинув мне на бедро свою ногу и прижимая правой рукой к себе. Словно я могла убежать.

Попробовала пошевелиться и почувствовала, как тело Андриса моментально напряглось. Еще не открыв глаза, он крепче обнял меня и сонно пробормотал:

– Куда?

– Спи, – попыталась уйти от ответа во всех смыслах этого слова.

Куда там. Андрис очнулся в момент. Вроде бы вот, долю секунды назад он лежал, спящий, а сейчас уже смотрит на меня внимательным взглядом.

Я тоже посмотрела и отметила и красные прожилки – свидетели недосыпа, и вертикальную морщинку, залёгшую меж бровей, и щетину.

– Извини, я вчера, кажется, тоже слегка вырубился.

– А до того, как вырубиться?

В ответ на мой невинный вопрос, Андрис помрачнел.

– А до того, как уснуть, выяснилось, что наша последняя подозреваемая съехала из своего номера.

– Та престарелая аристократка? – уточнила я.

Голова спросонья работала еще не очень, но фигурантов в деле вируса – почесухи, как я про себя окрестила нашу детективную авантюру, помнила хорошо.

– Она самая. Инесса Леопольдовна Юсупова покинула отель сегодня. Даже фото с камер наблюдения есть, как она в шесть утра выехала из гостиницы.

– Значит, методом исключения у нас виновный – программист? – я потянулась на кровати.

– Да, но надо убедиться, точно ли это он, – Андрис сел на кровати, все еще хмурый. – У нас ровно сутки.

– Целые сутки, – оптимистично поправила я.

Увы, Тратас не воодушевился.

– Ладно, я в душ, а потом пойду соблаз… в смысле выяснять, программист ли, собственно, наш «программист».

Андрис остался в комнате мрачным, как грозовая туча. Еще чуть-чуть и молнии метать начнет. А мне же хотелось рассмеяться.

Завтракали быстро и в номере. Я держала в одной руку чашку кофе, второй листала файлик, который успела собрать по Петру Кольцову – нашему последнему подозреваемому. Я искренне надеялась, что он и есть тот самый шантажист.

Парень выглядел впечатляюще: подтянутое загорелое тело, ни следов шрамов, ни ожогов Только на бицепсах татуировки, явно сделанные мастером из салона.

Наш клиент следил за собой, причем не расслаблялся даже на курорте. Каждый день он проводил по часу на тренажерах. Я сочла, что спортзал – отличное место, где можно прижать этого субчика, причем не только фигурально, а вполне реально. Например, штангой, если программист решит попрактиковаться в жиме лежа.

Когда я полезла за своими легенсами и топом с кроссовками, Андрис окончательно потемнел лицом.

– Ты в этом не пойдешь, – наконец, выдавил он.

– Почему? – я стояла посреди комнаты в легком шифоновом платье, а в руках держала спортивную сумку.

– Я не про платье, а про твою форму для зала… Она же почти не оставляет пространства не то что для воображения, но и вообще прикрытого пространства.

– Мне в сумку сразу захватить утюг и паяльник? Я согласна, так и вправду будет быстрее, но боюсь, что окружающие могу слегка не понять.

– Извини, – выдохнул Андрис, а потом нехотя признался, – просто я, кажется, первый раз в жизни так отчаянно ревную…