Книга Если я исчезну - Элиза Джейн Брейзер

– О чем будешь рассказывать?

– О писательстве.

– Ты писательница?

Я ослабляю ремень безопасности.

– Да, если это поможет разговорить Клементину.

Он молчит, поэтому я все же решаю добавить:

– Наверное, нужно было подготовиться.

Он смотрит на меня, улыбаясь. Интересно, что бы случилось, если бы мы просто продолжили ехать. Я почти произношу это вслух. Я смотрю вперед на изгибы дороги и представляю себе, как она в конце концов выпрямляется, переходит в восьмиполосное шоссе; там по радио слышно не только помехи, но и живые человеческие голоса; там живут настоящие живые люди. Мне кажется, Джед был бы другим человеком вне ранчо. Почему же он не уезжает оттуда? Тут я позволяю себе помечтать, что он остается ради меня. Интересно, ты когда-нибудь испытывала нечто подобное?

– Как хорошо ты знал Рэйчел?

– Мы ведь это уже проходили.

– Вчера ты сказал, что вы постоянно катались верхом вместе. Но до этого ты утверждал, что Эдди никогда не разрешала тебе кататься на лошадях.

Произнося все это, я задумываюсь, почему я каждый раз позволяю ему сорваться с крючка. Почему мои многочисленные вопросы не позволяют мне загнать его в угол. Похоже, я так сильно хочу, чтобы он был невиновен, что даю ему возможность оправдаться.

– Эдди не знала об этом.

– Но тогда ты должен был знать Рэйчел лучше, чем говорил.

Ему нужно время, чтобы придумать ответ.

– Ты же сама приехала сюда из-за ее подкаста. Подумай, насколько притягательной она была в жизни. Да, мы провели немного времени вместе. Да, мы обсуждали всякую фигню. Но я ведь уже говорил тебе: не думаю, что я хоть сколько-нибудь ей нравился.

– Тогда почему она проводила время с тобой?

– Потому, Сера, что других кандидатов для общения здесь не так уж и много.

Я сжимаю челюсть. Мне неловко, но нужно задать следующий вопрос:

– Вы спали вместе?

– Ну, как бы, конечно.

Его ответ застает меня врасплох, и я не знаю, что сказать, что и думать. Ты спала с Джедом!

Грузовик замедляет ход, и перед нами открывается дорога на Хеппи-Кэмп.

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Не стоит.

– Мне несложно.

– Но ты не обязан. – Его глаза сверкают. – Или тебе хочется?

– Неплохо было бы сходить.

Мы паркуемся на стоянке рядом с полицейским участком и идем к школе. «Родина индейцев, сердце Кламата» написано на ней. Охраны нет и в помине. Школа меньше ранчо. Я вспоминаю, как Тасия рассказывала мне о том, что тебя попросили уйти из школы. За окнами виднеется кривой участок мертвой травы, размеченный под футбольное поле. Глядя на эту удручающую картину, я начинаю понимать, зачем ты придумывала свои истории.

Я следую описаниям Клементины и нахожу ее класс. Подойдя к нему, я заглядываю в маленькое квадратное окошко на двери. Клементина стоит у грязной доски, на которой слабым маркером написаны слова «онтологический» и «эпистемологический».

Она указывает на доску:

– Кто может привести пример онтологической истины? Кто готов? Кто может? – Она с надеждой смотрит на учеников, которых всего шестеро. Потом замечает меня. – О, минутку. Подождите. К нам пришла особая гостья, о которой я вам говорила!

Она подходит к двери и с удивлением замечает Джеда:

– О, Джед. И ты здесь?

– Я все равно ехал в эту сторону. – Он врет без надобности.

Она подводит нас к доске перед классом. Все шесть учеников – девочки; две из них – твои племянницы. Глазами они все провожают Джеда и блаженно улыбаются.

У меня ничего не подготовлено, но, может быть, это к лучшему. Мне все равно нечего сказать этим девочкам. Мне грустно смотреть в их открытые чистые лица. Я думаю об Алиссе Терни, Лэйси Питерсон. О Флоренс Уиплер, которая исчезла в этих самых лесах. Я думаю о себе. И мне ничего не хочется сказать кроме: «Радуйтесь. Просто радуйтесь, что вы здесь. Вам не нужно никого слушать. Вы по-прежнему здесь».

– Девочки, это Сера Флис. – Клементина сияет с надеждой. – Она писательница, и она расскажет вам о своей работе.

Я попала сюда обманным путем. Мне нечего сказать. Чем раньше это все закончится, тем лучше. Тогда я смогу присоединиться к Клементине за обедом и расспросить ее о тебе. Но сначала нужно пройти это испытание.

– Спасибо.

Я криво улыбаюсь. Джед с трудом втискивается за узкую парту.

Дети передо мной выглядят младше, чем те старшеклассницы, которых я помню. На лицах у них пустое выражение, а сами лица до сих пор все в прыщах. Когда человек достигает определенного возраста, окружающие любят спрашивать: «Что бы вы сказали молодой себе? Если бы вы могли вернуться и поговорить с молодой собой, что бы вы сказали?»

Я бы сказала: «Ты попала». «Мне очень жаль». «Беги».

Но я не могу сказать такое этим девочкам. Так что я, как все остальные, притворяюсь кем-то другим; давным-давно у меня это отлично получалось. По иронии судьбы, я болтаю сначала об умении быть в этой жизни готовыми ко всему, а затем о дисциплине.

– Закавыка с писательством в том, что никто не будет заставлять вас писать. – Меня несет по течению. – Так, наверное, верно в отношении большинства взрослых вещей. Это, наверное, главная проблема взросления. Было бы намного проще, если бы кто-нибудь просто пришел и сказал, что делать.

С писательством у вас никогда не бывает никакой гарантии. Это, кстати, тоже верно в отношении многих взрослых вещей: брака, работы, детей. – Я непроизвольно смеюсь. – Почему-то мы учим детей, что нужно сделать выбор и он будет длиться вечно. Видимо, чтобы не подорвать основы высшего образования. Но правда в том, что вы все потеряете, и, вероятно, гораздо раньше, чем думаете. И вам придется начинать все сначала. И снова, и снова, и снова.

Я чувствую, что это звучит слишком удручающе, поэтому добавляю немного своей любимой темы – реальных преступлений:

– Но важно помнить, как вам повезло. Многих людей вашего возраста убили или похитили. Такое происходит постоянно. Каждый день. Многие люди просто исчезают – и их совершенно забывают… Так что будьте благодарны.

В классе все слушали, затаив дыхание. Клементина приоткрыла рот от удивления. Даже Джед выглядел опешившим. Наконец Клементина решилась разрушить молчание и сдавленным голосом спросила:

– Есть ли у кого-нибудь вопросы?

Шесть рук поднимаются сразу, и я облегченно выдыхаю. Может быть, у меня получилось заинтересовать их. Может быть, взрослый впервые разговаривал с ними честно, на равных.

Клементина обращается к девочке с таким густым макияжем, как у блогерок из ютуба.