Книга Фейки: коммуникация, смыслы, ответственность - Сурен Золян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, в цифровых медиа вербальный, графический и акустический планы выражения органично сосуществуют. Мультимедийная идентичность веб-среды, обновляющаяся в режиме реального времени, объединила разные типы медиа и стерла между ними существенные различия. Суггестивный потенциал аудио-вербально-визуальных комплексов высок, поскольку они наглядны, иллюстративны и убедительны, в связи с чем позволяют человеку практически мгновенно воспринимать запрограммированное воздействие, воздействуя на его эмоционально-чувственный базис. Сегодня развитие техники достигло такого уровня, что вполне осуществимо использование алгоритмов, запрограммированных на производство и распространение фальсифицированной информации. Методы конструирования «альтернативной реальности» сегодня вышли на качественно новый уровень: в свободном доступе в интернете можно найти массу примеров, демонстрирующих создание фейковых аудио-и видеозаписей, определить подлинность которых без использования специальных распознающих программ практически невозможно. Ниже несколько примеров [см. подробнее: Беловодская 2019: 176–179].
Немецкий «цифровой» художник Марио Клингеманн в феврале 2017 года публикует видеоролик, созданный при помощи алгоритмов GAN (generative adversarial network) [https://www.youtube. com/watch?v=af_9LXhcebY]. На нем мы видим певицу Франсуазу Арди в 20-летнем возрасте (соответствующем 1964 году), отвечающую голосом советника президента Трампа Келлиэнн Конуэй на вопросы о том, почему пресс-секретарь Трампа Шон Спайсер солгал о количестве людей, присутствовавших на инаугурации президента в январе 2017 года. Ролик является своеобразной пародией Клингеманна на ситуацию, когда Конуэй, пытаясь оправдать ложь пресс-секретаря, назвала приведенные им фальсифицированные данные «альтернативными фактами».
Разработка канадского стартапа https://lyrebird.ai/ служит для имитирования любого человеческого голоса. Название стартапа на русский переводится как «лирохвост» – птица примечательная тем, что имеет превосходную способность имитировать природные и искусственные звуки окружающей среды. Алгоритм способен создать точную голосовую аудиокопию, передающую любые эмоции говорящего, на основании анализа записи голоса длиной всего в одну минуту.
Генерирование фейкового видеоряда сегодня становится обыденной практикой. В Стэнфордском университете была разработана технология создания видеофейков на основе базы данных фотографий нужного объекта. Для достижения максимальной реалистичности создатели задействовали две нейросети GAN-системы: одна имитирует реальное изображение, пытаясь «обмануть» другую; вторая сопоставляет генерируемый результат с базой фотографий объекта и корректирует процесс. Следующим этапом стала разработка стала технологии подмены лиц в реальном времени Face2Face. Подобные технологии сегодня получили название «deepfakes».
Приведенные примеры наглядно демонстрируют способность новых технологий создавать динамичные аудиовизуальные материалы, генерируемые с прагматическим намерением введения в заблуждение. Все, что нужно алгоритму для синтеза не имеющего отношения к реальности видео или аудио, – это база данных с образцами голоса и видеозаписями целевого объекта.
Чем совершеннее техника передачи информации, тем более заурядным, пошлым, серым становится ее содержание.
Если вы не осуществляете правды и искажаете правду, то виноваты вы, а не правда.
В эпоху, когда массмедиа «становятся фактором, определяющим существенные моменты жизни общества и современной личности» [Шмелева 2015], значительно расширяются формы мистифицирующих практик – от коммуникативной игры с собеседником, примитивной дезинформации и обмана до масштабных «информационных аномалий» (Information Disorder), утонченных форм «фейков» – манипуляции (Misinformation, информации, призванной направить по ложному следу) и персонифицированной дискредитации в глобальном пространстве (Malinformation, информации, наносящей вред репутации).
В условиях современной интернет-коммуникации грань между вымышленными и реальными событиями является зыбкой, поскольку фейковые, но «красиво упакованные» события могут выглядеть более убедительными. Потребитель новостного контента, которому свойственны одновременно «клиповое» мышление и усталость от непрекращающегося информационного шума, не способен не только верифицировать получаемый контент, но и постигать связи между событиями ввиду фрагментаризации их подачи. Весомое значение в создании искаженной картины действительности посредством цифровых технологий имеют кликбейт-заголовки, анонсирующие видоизмененное в последующих окнах содержание. Более того, такого рода новостная информация отсылает, как правило, к контенту развлекательного характера с целью повышения конверсии от просмотров. При этом существенной проблемой, связанной с использованием кликбейта, является разочарование реципиента, читательские ожидания которого не оправдались с переходом по ссылкам на ресурс, обозначенный заголовком.
Кликбейт-заголовки являются мощным инструментом захвата, пролонгации внимания реципиента и манипуляции его мировоззрением и поведением. Их применение «помогает разжечь любопытство, а поиск подтверждения или опровержения представленных в заголовке фактов доставляет особое удовольствие, как бы вовлекает читателя в игру, позволяет ему самому додумывать и интерпретировать происходящее, что создает ощущение участия в важнейших событиях из мира политики» [Гаврикова 2018: 178]. Анонс такого типа вызывает у читателя определенную прагматическую реакцию, которая либо оказывается самодостаточной (читатель удовлетворяется общей негативной оценкой денотата), либо усиливает диссонанс в восприятии фактической информации, заключенной в полной версии текста (если читатель посчитает необходимым с ней познакомиться). Таким образом, диспозиционирование текстовых сегментов и препарирование новостного контента является одним из ключевых персуазивных механизмов в сфере интернет-журналистики.
Журналисты, излагая массовой гетерогенной аудитории мнение об актуальных социально-политических событиях, формируют общественное мнение, причем трансфер информации характеризуется значительным доминированием прагматики над семантикой и фактуальным ядром контента. Симптоматичным в этом плане представляется высказывание Г. Гуссейнова: «Вот уже почти четверть века я сравниваю заголовки российских и немецких газет и могу определённо сказать: почти ни одно российское издание не создаёт информирующие заголовки; в той или иной степени каждый заголовок адресован не рациональному и критически настроенному читателю, который хочет от газеты только информации, а читателю, который рыщет по СМИ в поисках подтверждения теории заговора, которую этот читатель разделяет» [Бабкин 2015].
Потребитель новостного контента не только не способен верифицировать получаемый контент, но и постигать связи между событиями ввиду фрагментаризации их подачи. Медиапользователь постепенно привыкает к симулякрам и утвердившейся атмосфере «пост-правды»: «Всем диктаторам прошлого нужно было много потрудиться, чтобы подавить истину. С нами можно по-иному, мы приобрели иммунитет, который может отрицать любую истину. Кардинальным образом мы, как свободные люди, свободно решили, что хотим жить в каком-то мире пост-правды» [Лучинский 2018: 323].
