Книга Угол - Евгений Южин

Погода после ушедшего шторма наладилась, солнце не спеша карабкалось в темно-синее бесконечное небо, лишь далеко над океаном слегка испачканное уходящей дымкой. К обеду тут должно быть нестерпимо жарко. Поэтому я поспешил по знакомой дорожке вокруг холма, чтобы в нужный момент юркнуть и раствориться в черном лесу.

Несмотря на то что время было еще вполне раннее, пока я добрался до нужного места, взмок немилосердно. Ныли отвыкшие от труда ноги и спина, пострадавшие накануне, пекло безжалостное тропическое светило, и когда я нырнул под непроницаемый свод черного леса, то испытал такое непередаваемое облегчение, что некоторое время просто стоял, упершись руками в до боли знакомую гладкую древесину ствола.

Черный лес, вопреки впечатлению, которое он произвел на меня при первой встрече, оказался прекраснейшим местом при свете солнца. Отсутствующий подлесок не мешал воздуху путешествовать вдоль склонов под прикрытием толстой подушки кроны. Земля, напитанная влагой, охотно отдавала ее сквознякам, струящимся под нижними ветвями, охлаждаясь сама и даря прохладу стволам удивительного дерева. Наслаждаясь нежданным комфортом, я забрался на самую вершину.

Самолет стоял на месте. Аны не было. Наученный горьким опытом, я осмотрелся через трубу и обнаружил ее поднимающейся немного в стороне от меня – вероятно, ходила за водой к ручью, который, я знал, располагался как раз в том направлении.

– Ань, я вкусняшек принес! – замахал я ей рукой, как только знакомая фигурка мелькнула на выходе из лесной тени.

Девушка быстро поднялась к самолету:

– Ну, что там?

– Взял кольцо. Сейчас позавтракаешь, а я пока соберу секстант с новым маяком и пойдем установим его в лесу рядом с монастырем. Пока посмотрим, что да как.

Девушка поджала губы – несмотря на привычную невозмутимость скелле, было ясно, насколько она напряжена. Хотя напряжение для скелле – это несколько иное, чем у обычных людей. Она быстро взглянула на меня, неожиданно подошла и обняла на мгновение. Отстранившись, спросила:

– Где вкусняшки? – заполучив пакет, махнула рукой вниз в том направлении, откуда пришла. – Туда спускайся – я там лагерь устроила. Здесь жарко очень, да и нечего на виду торчать. Мало ли кто погулять тут захочет.

– Ага, а самолет-то он и не заметит!

Я выгреб из кабины необходимый инструмент, свой секстант, маяки и, нахлобучив сомбреро, быстро спустился к лесу, где под его прикрытием Ана соорудила подобие палатки, натянув веревки между стволами дерева и накрыв эту конструкцию плотной тканью, напоминавшей брезент. Получился гибрид палатки и навеса, защищавший от дождя, если бы он случился, и при этом продуваемый со всех сторон, что в местном климате было крайне важно.

Пока девушка с аппетитом уплетала нехитрую снедь, я пересобрал свой секстант, установив камень, настроенный скелле на маяк в кольце. Подготовка была совсем не лишней – мало было поймать мельтешащую искру в глубине камня, надо было еще и точно определить угол на местности. Избалованному спутниковой навигацией поколению трудно даже вообразить, как непросто определить положение чего-либо в пространстве, опираясь только на направление на цель. Надо не просто отследить движение искры, но и привязать ее к конкретному дому, а для этого придется делать множество замеров с нескольких точек, и даже это может оказаться бесполезным, если не знать точное положение себя и домов на местности. Вариант отправиться ночью в поселок, ориентируясь по маяку, не выдерживал никакой критики. Ориентироваться ночью в незнакомой обстановке чревато множеством проблем. Меня могли обнаружить задолго до того, как я даже доберусь до того дома, где обитали Тарнух со своей напарницей. Не говоря уже о возможности того, что Тарнух, например, спит не там, где находится ребенок.

Неожиданно что-то шевельнулось в душе – это ведь не просто ребенок, это ведь мой сын, которого я, правда, никогда не видел. Преодолев тысячи километров, я внезапно осознал, что значит для меня это место, кто ждет меня здесь. Захотелось поступить просто – пойти и взять силой то, что принадлежит нам по высшему праву – праву жизни. Усилием воли подавив глупое желание, я посмотрел на мою скелле – как бы ее ни тренировали, но природа, женская природа должна была взять свое. Ана, молчаливая и спокойная, увлеченно занималась поздним завтраком, поглядывая на меня. Заметив мой взгляд, она замерла:

– Что?

– Потерпи еще немного. Надо чуть-чуть поработать.

Лицо девушки немного дрогнуло, и привычная маска скелле проступила на нем:

– Ну так работай, а не болтай.

Я вздохнул резонному замечанию и вернулся к планшету, который готовил к предстоящей аэрофотосъемке. Единственным способом быстро составить адекватный план монастыря было сфотографировать его с воздуха. Делать это предстояло под некоторым углом, так как летать прямо над поселком было неразумно. И я сейчас рылся во встроенном фоторедакторе, исследуя возможность искажать изображение, как бы придавая ему наклон. Позже я нанесу на этот план азимуты на маяк, снятые при непосредственном наблюдении на местности с разных точек. По их пересечениям я смогу определить с большой вероятностью, в каком домике расположилась кормилица с ребенком. Даже если Тарнух спит где-то в другом месте, то он наверняка посещает их несколько раз в день. Я лично видел его забирающим молоко для напарницы – маловероятно, что его он потом передает через кого-либо. У него слишком важный статус, он – ближайшее силовое прикрытие ребенка. И бог весть какие инструкции ему даны на незапланированный случай?

Лететь предстояло Ане. Моя задача – фотографирование. И я отправился снимать двери с самолета – если бы не необходимость в трансокеанских перелетах, я бы снял их совершенно. Всякий раз, как надо использовать летающую машину не как простое транспортное средство, мне приходится корячиться с этим створками.

Лобовое стекло фактически не перенесло путешествие. Лучшее, что с ним можно было сделать – убрать с машины. Удерживала лишь гипотетическая необходимость обратного перелета. Но и летать, ориентируясь лишь по боковушкам, было невозможно. Особенно когда речь шла о фактически рискованном разведывательном полете. Надо было хорошо наблюдать землю, чтобы избежать риска быть обнаруженным. Я не сомневался, что если нас засекут, то ребенка в лучшем случае перепрячут или возьмут под усиленную охрану самих скелле. В этот случае мы потеряем то преимущество, которое сейчас имели благодаря моей видимой для скелле стерильности как мага и неожиданности от нашего стремительного прибытия.

Поколебавшись, я все-таки решил его снять, хотя это и грозило окончательно испортить стекло. На практике это вылилось в лишние несколько часов напряженной работы.

Когда все было готово, день уже перевалил далеко за середину. Ана нырнула в остывающую после снятия стекла кабину, я готовил метатель, подвешивая его на веревках в дверном проеме, – мало ли что случится, у нас будет какой-никакой аргумент. В конце концов, я, сидя в дверном проеме, махнул девушке рукой:

– Давай, Ань.