Книга Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен… - Сергей Глезеров

Еще в 1914 году в стихотворении «Петроград» Зинаиды Гиппиус прозвучали горькие и жестокие строки, которые с полным правом можно было бы адресовать офицерам, забывшим о присяге: «Изменникам измены не позорны. // Придет отмщению своя пора. // Но стыдно тем, кто, весело – покорны, // С предателями предали Петра»…

«Для одних герой, для других предатель» – эту нехитрая формула чаще всего приходит в голову, когда речь идет о генерале Александре Панфомировиче Николаеве. Белые казнили его в июне 1919 года в городе Ямбурге (ныне – Кингисепп) за «измену». Большевики сразу же назвали Николаева, недавнего царского офицера, перешедшего на их сторону, героем.

Как отмечает ямбургский историк Сергей Зирин, трудно сказать, какими мотивами руководствовался Николаев, решив вскоре после награждения его Временным правительством 10 октября 1917 года боевым орденом Святого Владимира II степени с мечами, вскоре добровольно пойти на службу к большевикам, которые вели курс на развал прежней армии. Той армии, с которой он связал всю судьбу, в рядах которой, не имея соответствующего образования, сделал блестящую карьеру, был обласкан наградами и чинами…

При «проклятом царском режиме» Александр Николаев сумел сделать блестящую военную карьеру. Сын солдата, в 17 лет принят на военную службу вольноопределяющимся и вскоре зачислен в Московское пехотное юнкерское училище. Затем последовательно поднимался по карьерной лестнице. Прошел курс в Офицерской стрелковой школе, участвовал в рядах 2-го Восточно-Сибирского стрелкового полка в Русско-японской войне, был ранен, за боевые отличия произведен в подполковники, а также удостоен Золотого оружия с надписью «За храбрость».

После начала Первой мировой войны Николаев назначен командиром Новотрокского пехотного полка. В конце декабря 1915 года произведен в генерал-майоры, с мая 1916 года командовал бригадой 19-й пехотной дивизии, а к октябрю 1917-го возглавлял уже и саму эту дивизию. Правда, как потом отмечали его недоброжелатели, Николаева обвиняли в «шкурном карьеризме», беспощадности к солдатам, грубости к офицерам, подхалимстве перед начальством.

В первые же дни Октябрьского переворота Николаев, сняв с себя генеральские погоны, пошел в завком Петроградского паровозостроительного завода и попросил принять его… рабочим. «Непостижимый и экстраординарный шаг, – отмечает историк Сергей Зирин. – Может быть, Николаев рассчитывал, что его поступок сразу же сделает его героем в глазах рабочих и позволит ему занять привилегированное место у большевиков, остро нуждавшихся в военспецах. Ведь нельзя же поверить, что он собирался всерьез становиться разнорабочим на постройке паровозов. С завода он был направлен в распоряжение районного военного комиссариата».

Генерал А. Николаев, фото 1916 г. Орденом Св. Георгия IV степени награжден Высочайшим приказом от 10 июня 1915 г.

С момента организации Красной армии Николаев служил в ней, руководил Невским районным комиссариатом по военным делам и командовал отрядом по охране коммуникаций по Неве. С июня 1918 года – комбриг, командовал 3-й бригадой 2-й Петроградской пехотной дивизии, сражался против белых под Ямбургом и Гдовом. Советские авторы подчеркивали, что Николаев не был коммунистом, а в анкете в графе о партийной принадлежности указал: «Сочувствую той партии, которая стремится к справедливости».

Как не без иронии отмечает Сергей Зирин, советские источники утверждают, что бригада под командованием А.П. Николаева стойко сражалась против белогвардейцев на Нарвском участке, где он Николаев показал себя опытным военным руководителем. «Подтверждения подобной оценке службе комбрига пока не обнаружено, – указывает Зирин. – Зато не подлежит сомнению, что комбриг Николаев вошел в историю Гражданской войны не благодаря своим победам, а факту полного разгрома его бригады под Ямбургом».

Белые начали внезапное и стремительное наступление на Северо-Западе в мае 1919 года. «Поручик Данилов со своим отрядом, сняв погоны и кокарды, и одев вместо них большевицкие звезды, переправился на лодках ночью через Плюссу, занял в тылу у красных главные перекрестки дорог и окружил штаб, не понесся потерь, – вспоминал генерал А.П. Родзянко, командовавший наступавшим Северным корпусом, впоследствии развернутым в армию. – Одновременно с захватом штаба, главные силы ударом заняли переправы, причем было захвачено три бронированных поезда и батарея, стоявшая у Гавриловской. Вся бригада Николаева была частью разбита, частью взята в плен, лишь кое-какие незначительные остатки ее, минуя заставы поручика Данилова, бежали к юго-востоку в Лужском направлении».

13 мая взятого в плен Николаева доставили из Попковой Горы в штаб отряда полковника графа Палена, размещавшийся на станции «Гостицы», 14 мая его перевели в село Скамья, где в это время находился генерал Родзянко со своим штабом. На первом же допросе Николаев заявил генералу Родзянко, что «перешел к красным по убеждению, так как считает большевиков единственной законной русской властью». Именно так следовало из оперативной телеграммы № 501 подполковника Крузенштерна начальнику Эстонского Генерального штаба.

14 мая упомянутый подполковник К.А. фон Крузенштерн, представитель Северного корпуса по связям с эстонским командованием, сообщал в эстонский штаб: «По получении до сего времени сведениям трофеи корпуса достигли более 1500 пленных, 2 батареи, более 30 пулеметов, три бронированных поезда, два пассажирских состава, весь штаб 3 бригады 6 дивизии с начальником бригады генералом Николаевым, начштаба бригады и комиссарами, а также весь бригадный обоз с более 300 лошадьми».

В книгах советских авторов, посвященных защите красного Петрограда от «белых банд», говорится, что белые уговаривали Николаева перейти к ним, но источники в стане белых этого не подтверждают.

«Вскоре в комнату, где мы находились, влетел капитан Данилов. Невысокого роста, стройный, с красивым продолговатым лицом, рука у него после недавнего ранения на перевязи, на груди Георгиевский крест, полученный им в Великую войну…

Узнав, что генерал Родзянко в Ямбурге, он пришел просить, чтобы поскорей повесили бы Николаева. „Он свободно разгуливает по Ямбургу, – возмущенно говорил Данилов, – и, того и гляди, удерет. Как начальник отряда, взявшего в плен Николаева, я предъявляю права на его шкуру“. Родзянко смеется громко и заразительно, и обещает назначить скоро суд над Николаевым. Генерал мало изменился с того времени, когда я его в последний раз видел во время войны в Петербурге», – вспоминал полковник А. Гершельман в своих мемуарах «В рядах Северо-Западной армии».

Слова Данилова о том, что, мол, Николаев «свободно разгуливает по Ямбургу», связаны с тем, что тот, в отличие от остальных пленных Красной армии, содержался под стражей не в тюрьме, а в частном доме. И ему, действительно, разрешались прогулки по городу.