Книга Сувенир для олигарха - Наталья Александрова

— Понравилось, как не понравиться! — вежливопроговорил алкаш. — Разве же оно, родимое, бывает плохое? Оно бывает либохорошее, либо очень хорошее!

Только я тебе, по честности, скажу, как другу: вы людиконечно ученые, вы все гораздо лучше понимаете, а мы люди темные, тольконастойка овса или, для примера, боярышника, которая по десяти рублей в аптекепродается, она как-то лучше будет, ее организм веселее принимает…

Другое дело, что аптекарша не всякому продаст, может ипрогнать, ежели ей личность не понравится…

— Настойка овса? — переспросил Штопор.

— Овса, — рассудительно подтвердил дядя Миша.

— Или боярышника?

— Боярышника тоже годится, но овса — она как-то дажелучше. У ей как будто это.., букет богаче.

— Букет? — в восторге повторил Штопор и захохотал.

Отсмеявшись, он нажал кнопку, вызвав своих людей, ираспорядился:

— Собрать к вечеру десять человек на двух машинах.Поедем с Хорьком, падлой, разбираться. Дед этот пускай у нас пока посидит.., накухне, что ли. Выпить ему дайте, только чтобы до смерти не ужрался. И еще..,поменяйте ему сотку баксов на деревянные.

* * *

— Едем домой, — жалобно попросила Лола, сняв рыжийпарик и кое-как стерев с губ ужасную помаду, — если я немедленно не примуванну, я умру…

Леня оглянулся, и Лоле показалось, что он обнажил клыки, какпородистая овчарка: вроде бы не рычит, но бывалый человек сразу поймет, чтолучше не связываться. Лола же не прониклась серьезностью момента и продолжалаеще жалобнее:

— Ленечка, у нас до вечера еще куча времени. А в этойжуткой коммуналке не ванна, а горе одно…

— Слушай, прекрати ныть, — вспылил Маркиз, —надоела уже!

Лола прерывисто вздохнула и отвернулась так резко, чтоМаркиз не успел заметить выступившие у нее на глазах слезы.

Она ему надоела, она ему только мешает!

И вообще, в последнее время Ленька стал ужасно противным. Тоесть это потому, что она, Лола, его раздражает. Спору нет, раньше он много ейпомогал, он вытаскивал ее из разных передряг. Но для чего он это делал? Чтобыуспокоить собственную совесть и чтобы получить свою порцию благодарностей.Да-да, Лола поняла это только сейчас. На самом деле ему нет до Лолы никакогодела. И Пу И он не любит… Хотя при чем тут Пу И? Ведь Пу И — это все же собака,он не может заменить Лоле любимого человека, которого у нее нет.

Стоило случиться действительно серьезной неприятности, какЛенька сразу же стал относиться к Лоле из рук вон плохо.

Ока его раздражает, он обзывает ее дурой, все времяругается…

— Слушай, — заговорил Маркиз, удивленный долгимЛолиным молчанием, — у тебя что, приближаются критические дни?

Какая-то ты нервная, прямо как твой ротвейлер…

Лола не огрызнулась привычно, когда обидели ее любимогопесика, что сам, мол, ты ротвейлер, и Леня еще больше удивился. Лола жепроизвела в уме необходимые подсчеты и поняла, что да, критические дни скоронаступят. А зачем ей считать, задала она себе горький вопрос, если она ужеочень давно не занималась любовью?

И тут же она вспомнила про Глеба. И про то, как он лежалрядом с ней, убитый, и ее щека была мокра от его крови… Проклятая жизнь укралау нее все, даже светлые воспоминания о первой любви! Господи, ну отчего ей такне везет?

Маркиз, уставший слушать, как Лола шмыгает носом, усилиемволи подавил раздражение и спросил как можно мягче:

— Хочешь, остановимся у аптеки, купим тебе какое-нибудьуспокоительное?

— Спасибо, — с ненавистью заорала Лола, —спасибо тебе за все заботы в прошлом и в будущем!

"Ну и ну! — рассердился Маркиз, — глупая,взбалмошная, несерьезная девка!

Никого не любит, кроме своего пса, да и то напоказ!"

«Зачем я говорю о будущем? — думала Лола. — У насс ним не может быть никакого будущего. Либо нас убьют люди Хорька, либо кто-то другой,но когда-нибудь это обязательно случится…»

Лола закрыла глаза и поклялась сама себе, что это дело будетпоследним. Если все кончится хорошо и они выпутаются, она прекращает преступнуюдеятельность.

В противном случае пусть ее поразит гром, как клятвопреступницу.Она сама не знала, зачем она это сделала. Просто что-то подсказывало ей, что вэтом трудном и опасном деле недостаточно будет обычного Ленькиного везения,требовалось заручиться поддержкой высших сил.

* * *

В половине восьмого в квартире Хорька появился Бритва сдвумя людьми. Перец, невысокий смуглый человек с кривым шрамом на щеке, всевремя дергался и щурил узкие темные глаза, словно хотел рассмотреть что-томелкое за спиной собеседника. Синелапый, который был рослым и пузатым,наоборот, держался очень спокойно и даже как-то сонно. Впрочем, это не мешалоему отлично водить машину и не теряться в самых опасных ситуациях, за что егоособенно ценили в уголовной среде.

— Стволы проверили? — осведомился Хорек,внимательно осматривая свой маленький отряд.

— А как же, — Синелапый лениво улыбнулся ипохлопал себя по карману, — он у меня всегда в порядке!

— А ты, Перец, как всегда нанюхался, — недовольнопрошипел Хорек, — и дергаешься, как припадочный! Говорил тебе сто раз:перед делом никакой наркоты!

— Да я в порядке, — огрызнулся Перец, —гляди, руки не дрожат! Лучше, что ли, чтобы ломало?

— Ох, доиграешься ты! Ладно, пошли, нам через весьгород ехать, а я хочу на месте первым быть.

Все четверо направились к машине.

Хорек нес в руках чемоданчик, который берег, как зеницу ока.

Синелапый вставил ключ в зажигание и тронулся с места.

Ни он, ни Хорек не заметили маленьких усовершенствований,которые в их отсутствие проделал с машиной Ухо.

«BMW» миновала проспект Стачек, Нарвские ворота, понабережной Обводного канала выехала на Московский проспект. В центре городаначались пробки, но Синелапый, опытный водитель, ловко маневрировал — гдевыезжал на тротуар, где срезал дорогу проходными дворами.

— Лучше бы ты через площадь Александра Невскогоехал, — недовольно проворчал Хорек, прижимая к себе заветный чемоданчик.

— Не учи ученого! — огрызнулся Синелапый, резковыкручивая руль своими большими, синими от татуировок руками, которым он былобязан кличкой. — За рулем мне советы не нужны, довезу вовремя! Там в такоевремя тоже пробки будь здоров, и не объедешь! Здесь, в центре, хотя быпроходными проскочить можно!

— Ну смотри, если не успеем — голову оторву, —мрачно пообещал Хорек, уставившись на дорогу.