Книга Мой неидеальный мужчина - Елена Николаева

Дима на секунду замирает, что-то обдумывая, затем переводит на меня взгляд, в который раз наполненный недоумением. Я усмехаюсь от того, как у него слажено выходит играть. Мне холодно, поэтому встаю, пересиливая в мышцах боль, иду к шкафу и достаю длинный халат из флиса. Кутаюсь в него, завязывая на талии пояс.

— Что за бред ты несёшь? — он делает шаг в мою сторону, но сразу же останавливается, отвлекаясь на мелодию звонка. Вытаскивает из кармана мобильник, продолжая пристально сверлить меня своими невозможными серебряными глазами.

— Ты хотел в её охуенную задницу. Я всё слышала, Дима, — пытаюсь говорить ровно, но меня взрывает очередное спокойствие Воронцова и я повышаю голос, задыхаясь от злости. — Хватит мне врать! Она до сих пор тебе дорога! Убирайся к ней и живите долго и счастливо!

Кажется, Дмитрий меня не слышит и не понимает. Он находится на какой-то своей волне, усталый и измученный.

— Мы беседовали в переговорной за стеклянной стеной, — скользит задумчивым взглядом по экрану, недовольно морщась. Настойчивый звонок начинает раздражать нас обоих. — Нас видела большая половина работников офиса, — заверяет меня на полном серьезе.

— Ты лжёшь!

— Твои обвинения — чушь, Ася! — повышает голос так, что вены вздуваются на лбу и на висках. — Я не спал с ней! И мне не за что оправдываться! У тебя паранойя! — принимает звонок, убивая меня одним выстрелом. — Да, Аля, слушаю тебя. Что-то случилось?

Время останавливается. Я застываю, ошеломлённая, побитая, раздавленная от только что прозвучавших слов, ударивших меня сравни горящей плети. С непониманием смотрю на напряжённое мужское лицо, не в силах что либо вымолвить.

— Что с нашим сыном? — Дмитрий неуверенно кивает и разворачивается, направляясь к двери. — Аля, не реви, в какой больнице вы находитесь? Я сейчас буду! Я сказал, сейчас буду!

— Дима? — не понимаю, что происходит. Срываюсь вслед за ним.

— Не подходи! — резко тормозит перед выходом и вскидывает руку, останавливая меня. — В ближайшее время не хочу тебя ни видеть, ни знать! Сашку вернёшь в мою квартиру! У него будет гувернантка.

— Дима...

— Я всё сказал!

Действительно сказал. Громко, как отрезал, и оглушительно хлопнул за собой дверью...

Глава 20. Одна боль на двоих.

Дмитрий.

Опомниться не успел, как оказался в непроглядном тумане... В очередной раз стал заложником своих разноречивых чувств. Со дня знакомства с Анастасией моя жизнь превратилась в «хождение по острию ножа». Порою не понятно: было у нас счастье наяву или всё-таки пригрезилось.

Сорвался с места на автопилоте. Захлопнул дверь её квартиры, стараясь не думать о случившемся. Поступил с ней гадко, но иначе не мог. Вложить истину в голову Аси с помощью простых и доходчивых слов, кажется, невозможно. Инстинкты во мне взбеленились, словно по щелчку пальцев, стоило вернуться из поездки и обнаружить пустую квартиру с очередными претензиями мимо кассы, и я тут же слетел с катушек. Устал. Очередной её уход перевалил за грань моего понимания и железного терпения.

— К черту всё! — срабатывает родительский инстинкт.

Переключаюсь на детей, выставляя правильные приоритеты. Единственное, что сейчас должно меня волновать — это мои сыновья и их самочувствие. Радует, что Сашка понемногу приходит в норму, а вот состояние Ильи, озвученное Алиной, наоборот, вызывает гнетущее беспокойство.

Выхожу из парадного, ловлю первое попавшееся такси. Сажусь в него, указываю адрес больницы и прошу довезти самым коротким путём за дополнительную плату. Водитель понимает с полуслова, и спустя некоторое время, приняв от меня несколько крупных купюр, высаживает из машины напротив детского инфекционного отделения городской клиники.

Попасть к Илье в палату поздним вечером оказалось не так просто. Сначала мне пришлось поднять всех на уши и атаковать сестринский пост, забывая об этикете и вежливости. Если бы не истощённое состояние Алины, я бы посетил своего ребёнка только ранним утром. Распоряжение пропустить меня к сыну пришло от главного врача, как раз в тот момент, когда я потерял всякую надежду.

— Нееет!!! Пожалуйста, только не на голове, прошу вас! На нём живого места не осталось. Вы искололи его всего. Идите к черту! — истошный плач Али смешанный с криком пронзает моё сознание, словно острие ножа. Внутренности мгновенно сжимаются в тугой узел, позвоночник окутывает ледяной страх. Последние несколько шагов, отделяющих меня от двери, ноги отсчитывают сами, становясь ватными, несут меня к моему ребёнку и к его матери.

Я вспоминаю недавнюю встречу в офисе с энергичным и жизнерадостным мальчиком, и у меня в голове не укладывается тот факт, что Илья мог заболеть так внезапно, да ещё и чем-то серьёзным, требующим госпитализации под строгим надзором врачей.

Ладони становятся влажными, сердце начинает колотиться, словно оголтелое, когда я вхожу в палату и вижу среди обеспокоенного персонала больницы отчаянную в панике Алину, всхлипывающую и склонившуюся над хрупким, едва подвижным телом сына. Застываю от них в нескольких шагах.

Худенькая медсестра средних лет со знанием дела ощупывает виски и лоб на наличие подходящих вен, аккуратно поворачивая то в одну, то в другую сторону темноволосую голову полусонного, раздетого до трусов Илюшки.

От высокой температуры его кожа горит красными пятнами. Илья тяжело дышит, едва раскрывая пересохшие и побледневшие губы. Не нахожу сил на это смотреть спокойно. Вспоминаю его счастливого и засыпающего у меня на коленях после долгих подвижных игр, и ощущаю нестерпимую боль в душе. Моё тело напрягается настолько, что кажется, будто каждый нерв кричит, отдаваясь мощной пульсацией в висках. Жалость в сердце льётся мощным потоком, игнорировать такую ситуацию становится невозможно. Хочется обратить его страдания на себя. Слежу за происходящим и неосознанно сжимаю пальцы рук в кулаки, пытаясь подавить в себе нарастающую панику.

— Мамочка, успокойтесь. Ваше нервное напряжение и стресс невольно передаются ребёнку. Если Вам сложно находиться рядом, тогда лучше на время оставить мальчика. Все будет хорошо, — сквозь туман в голове доносятся до меня слова второй медсестры. Женщина держит в одной руке ватку со спиртом, второй зажимает пальцами тонкую иглу на подобие бабочки. — Вены предплечий очень тоненькие, выражены слабо, они нам ещё понадобятся, — добавляет она и мне хочется свернуть ей шею, за то, что она должна причинить ему боль.

— Хватит его мучать бесконечными заборами крови! — срывается мать. — Сколько можно? Сжальтесь, наконец! — в голосе Али звучит мольба. Она держит в дрожащих ладонях крошечный кулачок Ильи и подносит его к губам. Замечаю на кисти ребёнка наклеенный пластырь и сердце тотчас прошивает болезненным уколом. — Что с предыдущими анализами? Уже два раза брали кровь! Неужели так сложно поставить катетер? — нетерпеливо задаёт вопросы, едва справляясь со всем происходящим ужасом.