Книга Зеркало маркизы - Наталия Ломовская

Анна знала, что попади она, как намекал Алексеев, в цепкие лапы психотерапевтов, те наверняка объяснили бы ей, что она ведет себя неправильно, неверно распоряжается чудесными дарами, которыми оделила ее судьба. Она прошла через испытания, которые могли бы лишить ее жизни, свободы и рассудка. Но ей удалось сохранить и то, и другое, и третье. Мало того – она еще получила кое-какие средства, у нее теперь был собственный дом, собака и внимание прекрасного человека. В общем, то, на что раньше она рассчитывала только в самых смелых мечтах.

Но что Анна могла поделать, если ей все время мерещился Марк? Она видела его везде: на заправке и в магазине, в кинотеатре, в кафе. У мотоциклиста, обогнавшего автомобиль, оказались его глаза в узкой прорези шлема. На выставке Анна видела картину какого-то голландского художника: у юноши были нелепые шаровары из малинового бархата и несусветная прическа, но розовый рот, но поворот головы, осанка, несомненно, принадлежали Марку. И уж конечно, он снимался в том старом черно-белом фильме, диск с которым так опрометчиво принес Алексеев. Прекрасная графиня влюбляется в своего кузена из рода, с которым ее семейство состоит в кровной вражде. Юноша отвергает любовь красавицы, и тогда Фредерика, решившись отомстить, устраивает поджог в его конюшне. Юноша любит коней больше жизни и погибает в огне, пытаясь их спасти. А наутро к замку графини приходит черный конь, который становится для нее самым близким на свете существом. Дни напролет девушка скачет на черном коне по окрестностям, ее непреодолимо тянет к тем местам, где она встречалась раньше со своим любимым. Тоска и угрызения совести убивают Фредерику, и вот она летит на коне в самое пекло своих полыхающих владений, словно низвергается в ад…

Этот фильм подействовал на Анну больше, чем она могла себе признаться, и в тот вечер она держалась с Алексеевым холоднее, чем обычно, и он уехал очень расстроенным. Но она не нашла в себе силы утешить его. Вот что странно – когда Марк погиб, было плохо, очень плохо, и тогда она тоже повсюду видела его. Было нелегко, и тем не менее Анна знала – она сумеет, справится. Утрата невосполнима. Но боль пройдет. Рана затянется. Марк станет воспоминанием, сначала болезненно четким, но затем время милосердно размоет его черты, окутает все сладкой дымкой…

Теперь же дымка развеялась, и Марк вернулся к ней – молодой, живой, веселый, каким он был в то невероятное лето.

Анна боялась смотреть в глаза матери, в глаза отцу, но она не имела достаточно воли, чтобы отказаться от этой любви, от этого наваждения. И Марк…

– Я не понимаю, почему, – сказал он ей. – Почему мы не можем быть вместе? Ты же умная девочка, ты читаешь книги, посмотри: это было в порядке вещей, во многих семьях для детей не мыслили другого брака, как с кузеном или кузиной, и рождались здоровые детишки, и все шло хорошо.

Марк не мог успокоить ее, не мог отрицать, что у них в семье возникнут трудности, но он ничего не боялся и не собирался отступать, и Анна переставала пугаться неправильности происходящего. Все казалось правильным, очень правильным. Его тело было приспособлено единственно для ее тела. Предназначено, отдано, завещано, сделано на заказ, даже изгибы их губ идеально смыкались… Но как это объяснить людям? По поселку, похоже, уже пошли слухи. Анна и Марк валялись на краю люцернового поля, Он, нежно смеясь, целовал ее влажную грудь, и вдруг из-за поворота дороги неожиданно вывернули две тетки в спортивных костюмах, хуже всего оказалось то, что одну из женщин Анна знала: кумушка работала на почте, была знакома с матерью… Обе тетки остановились и даже приоткрыли рты, а потом то ли засмеялись, то ли зафыркали от негодования и быстро ушли. Анна поняла, что мать узнает обо всем очень скоро, что это вопрос нескольких дней. Когда она там ходит на почту, чтобы заплатить за коммунальные услуги? Вот тогда и узнает. Анне стало страшно, и она вцепилась в рубашку Марка, уткнулась в него лицом, почувствовав соленый, горячий, невыносимо родной запах, и принялась умолять о чем-то:

– Пожалуйста, пожалуйста…

– Тихо, тихо, – говорил Марк, прикасаясь к ее спине бережно, без страсти, только чтобы утешить. – Все будет хорошо, я тебя никогда не оставлю.

Но он сказал неправду.

Конечно, Марк солгал. Он оставил ее. Его душа отлетела в неизвестные дали. А тело осталось гнить в гробу, на двухметровой глубине. И все же Анне казалось, что он рядом. Что хочет вернуться…

…что-то хочет, чтобы он вернулся…

И нужно сделать небольшое усилие, чтобы душа Марка вернулась и обрела тело. Небольшое усилие… Неужели Анна не сделает этого?

Что ж, может быть, я действительно схожу с ума, иногда думает Анна. Но пока ей удается держать ситуацию под контролем – все в порядке.

Однажды Анна решила поехать на могилу Марка. Она попросила Алексеева побыть в доме с Марой. Анна могла бы взять собаку с собой. Та обожала автомобильные поездки. Но Анна боялась, что ей захочется не возвращаться из этого вояжа. Дрогнет рука на руле. Заюзят колеса на мокрой трассе…

А собака не виновата в том, что ей не повезло с хозяйкой.

И Анна приезжает на кладбище. Она не помнит, где похоронен Марк. Анна ни разу не была на его могиле. Родственники не настаивали, относились с пониманием. Анна не ожидала, что кладбище такое большое. Без номера участка и захоронения тут невозможно найти могилу. Анна могла бы позвонить матери, спросить. Но она не хочет этого делать. Не хочет беспокоить родителей. Она заходит в маленькую сторожку. Там толстая служительница отрывается от поглощения холодных котлет, находит имя Марка в огромной растрепанной книге. Эта книга – самое страшное, пожалуй, что видела в своей жизни Анна. Служительница смотрит на нее так, словно чего-то ждет, и Анна дает женщине сто рублей, а та взамен сообщает номер могилы Марка.

Анна покупает цветы и идет на могилу. Там лежит плита и стоит чудовищный, вульгарный памятник. Марк на портрете совершенно не похож на себя, и Анна окончательно понимает, что ее возлюбленный – где угодно, но не здесь. Все же она кладет на плиту цветы и направляется к выходу. Там ее окружают хныкающие нищие. Анна лезет в карман, раздает мелочь. Одна старуха, не поднимая лица из-под дырявого платка, спрашивает:

– Кто у тебя, милая? Отец, брат?

– Муж, – твердо говорит Анна.

И добавляет, не дожидаясь вопроса:

– Марк.

Нищая начинает шептать и креститься, а Анна выходит из кладбищенских ворот. Садится в машину, отъезжает под какие-то деревья и там долго плачет, потому что понимает – со дня смерти Марка она впервые произнесла вслух его имя, это от него сладко во рту, горько в глазах.

Через полчаса Анна выезжает на дорогу. Она охрипла от рыданий, на лице горят красные пятна, но глаза сухи, она ведет твердо, ни о какой автокатастрофе не может быть и речи. Анна твердо намерена побороться с несправедливостью. Несправедливо, что все эти люди: нищие старухи, пьяные идиоты, пожирательницы холодных котлет – все они живы, а Марк, ее Марк, ее прекрасный возлюбленный, с волосами, как шелк, с руками, как огонь, с глазами цвета темного меда, – он мертв! Почему им не дали просто быть вместе? Просто обладать друг другом?