Книга Британские интеллектуалы эпохи Просвещения: от маркиза Галифакса до Эдмунта Берка - Максим Ковалев

Следует отметить, что защищая свободу совести, Стиль в то же время критически относился к последователям атеизма и деизма. На страницах «Тэтлера» он писал о той антипатии, которую испытывал «ко всякому неверующему, называл ли тот себя деистом, атеистом или свободомыслящим». Журналист наделял их самыми нелестными эпитетами, называя «надутыми болванами», «язвами общества», «нахальными недоучками», «врагами мира и счастья вселенной», «страшными животными» и т.п. Как видно, в вопросе о свободе совести просветитель был противоречив. С одной стороны, он ратовал за предоставление всем людям права выбора религии по своему усмотрению, а с другой – тотчас же обрушивался с упреками на тех, кто пытался этим правом воспользоваться. Подобно большинству буржуазных идеологов, Стиль видел в атеизме угрозу не столько догматам государственной религии, сколько существующему строю, поэтому всячески противился его распространению в стране.

Стиль не просто выражал взгляды вигов на страницах своих журналов и памфлетов. Он был сознательным проводником идеологии этой партии. Выступая в парламенте, Стиль заявлял: «Я – виг и послан сюда этой партией»223. Журналист поддерживал самые тесные связи с руководством партии, а за статьи, напечатанные в «Инглишмене», который начал издавать с осени 1713 г., и памфлет «Кризис», направленный против политики правящей партии, получил от лидеров вигов приличное денежное вознаграждение. И тем не менее перо вигского журналиста никогда не было продажным, хотя попытки привлечь его на сторону партии тори были предприняты ее премьер – министром. Роберт Харли хорошо понимал, сколь велико значение прессы в политической борьбе, и потому стремился приблизить к себе самых известных литераторов. Ему удалось привлечь на свою сторону Свифта, Дефо, однако со Стилем произошла осечка. В своем дневнике Свифт, который являлся посредником между Харли и Стилем, писал, что Стиль был смещен с поста редактора «Лондонской газеты» за то, «что несколько месяцев тому назад напечатал «Тэтлера», направленного против мистера Харли». В одном из номеров журнала Стиль весьма нелицеприятно отозвался о премьер – министре. «Когда он сидит в своем кабинете и ничего не делает, все думают, что он строит козни, – писал Стиль о Харли. – Он вечно заботится о том, чтобы его считали самым коварным из людей, и боится обвинения в недостатке ума»224. При этом Свифт добавлял, что именно Харли назначил Стиля на эту должность, увеличив к тому же жалованье с шестидесяти до трехсот фунтов.

Поступок Стиля Свифт расценил как «дьявольскую неблагодарность». Оба литератора в ту пору еще находились в дружеских отношениях и нередко проводили вместе вечера в кофейнях «за чашей пунша». Поэтому Свифт предпринял попытку наладить отношения своего приятеля с Харли. Он настойчиво упрашивал мистера Харли сохранить за Стилем хотя бы его вторую должность (комиссара по сбору гербовых пошлин) и оказать ему некоторое снисхождение. И вот, «в угоду мне, писал Свифт в дневнике, мистер Харли выразил согласие и назначил Стилю свидание; Стиль изъявил величайшую готовность явиться, однако он не только не соизволил прийти, но и не прислал никаких извинений. Было ли это оплошностью, глупостью, дерзостью или проявлением партийной злобы, судить не берусь, однако я никогда больше не стану хлопотать о нем»225. Отказавшись явиться к премьер – министру для переговоров, Стиль тем самым явно задел самолюбие Харли. При встрече со Свифтом он не удержался и с укоризной напомнил о своей готовности помириться со Стилем и о том, что журналист так и не подумал явиться к нему на прием. Отличавшийся злопамятностью Харли не забыл о «неблагодарности» Стиля и только поджидал случая, чтобы расправиться с гордым упрямцем. Летом 1712 г. до Свифта дошли слухи о готовящейся кампании против Стиля, что следовало из записи, сделанной им в дневнике: «Видимо, недалек тот час, когда он (Стиль – Т.Л.) потеряет свою должность, потому что в последнее время был очень уж дерзок в своем «Спектейторе»226.

Критические высказывания Стиля были направлены не только в адрес министров – тори. Он осмелился выступить даже против действий самой королевы. Когда королева Анна в декабре 1713 г. издала указ о введении в палату лордов 12 новых пэров – тори с тем, чтобы они могли оказать противодействие вигам и тем самым добиться проведения в парламенте «торийского» курса во внутренней и внешней политике страны, один из членов палаты – виг лорд Уортон счел подобное «введение в пэры по случаю» как незаконное действие королевы и в знак протеста покинул заседание палаты лордов. Стиль с одобрением отнесся к позиции лорда, а вскоре опубликовал памфлет «Письмо сэру Уортону», в котором расценивал «возведение в пэры по случаю» как «новшество, чреватое опасностью для королевы и ее подданных». Стиль полагал, что столь «массовое производство в пэры» является «оскорблением прерогативы», особенно если учесть, что эти люди не всегда обладают необходимыми заслугами. Введение в палату новых пэров «по случаю», по мнению Стиля, создавало «порочную» практику для законодателей, поскольку «добрые намерения знатных патриотов, готовых с честью и беспристрастием выполнять свой долг по отношению к своему правителю и стране… могут быть уничтожены группой людей, введенных в палату перед обсуждением какого – либо законопроекта». Журналист высказывал опасения, что, если такие действия в будущем не будут предотвращены законом, то конституции грозит неминуемая гибель227. Совершенно очевидно, что подобные его высказывания не могли остаться незамеченными правительством и королевой.

Летом 1713 г. Стиль объявил о своем решении баллотироваться в парламент от небольшого городка Строкбридж. Свой выбор он остановил на этом округе скорее всего потому, что расходы на избирательную кампанию в нем составляли всего 60 ф. ст., тогда как в большинстве округов, по сведениям Дефо, эта сумма исчислялась от 2 до 11 тыс.228 И как только журналиста избрали в палату общин, тори тотчас начали открытое наступление на него. В журнале «Экзаминер» появилась статья, автор которой сетовал, что редактор «Гардиана», посмевший затронуть королеву, а также честь других известных людей страны, продолжает оставаться безнаказанным. Он призывал исключить Стиля из парламента. Через две недели в другом памфлете палате общин прямо предлагалось рассмотреть вопрос об «оскорбительном, вероломном, бунтарском и абсурдном» поведении Ричарда Стиля. Все обвинения, выдвинутые авторами этих и многих других памфлетов, Стиль отвергал. «Эти писаки будут склонять меня, поскольку я их товарищ по перу, – писал он в «Гардиане», – но я не могу оставаться безразличным, когда они оскорбляют мои честь и достоинство»229.