Книга Небесный Охотник - Иван Магазинников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Трим, можно дать описание?
«При помощи умения Восстановление можно прогонять усталость, обеспечивая кратковременный прилив сил, или заживлять небольшие раны как себе, так и другим существам».
— А чтобы эту царапину исцелить?
«Рекомендую использовать второй ранг Восстановления для быстрого и точечного исцеления, включая обеззараживание, сращивание поврежденных тканей и восстановление кожного покрова. Или третий ранг Восстановления, чтобы ускорить естественную регенерацию организма. Тогда все раны заживут сами в течение некоторого времени».
— Хил! — активирую красную иконку, мысленно повторяя контур изображенного на ней символа, и вливаю 2 единицы ментала в свой трим.
«Израсходовано две единицы ментала».
«Активировано умение Восстановление 2- го ранга. Выберите поврежденный участок».
Легонько касаюсь шеи, и уже через пару секунд от неглубокого пореза не остается ни следа.
— Свет мой зеркальце скажи, да всю правду расскажи, — командую браслету.
«Команда не опознана», — равнодушно отзывается адаптивная справочная система Мобильного Ментального Манипулятора.
— Можешь показать мне меня, поработать немного зеркалом? Я видел, как другие это проделывали со своим тримом, и думаю, что ты тоже так умеешь.
«Создание проекции завершено».
Я посмотрел на экранчик своего прибора. Угу. С него на меня таращился растрепанный, слегка бледноватый и пока все еще непривычный варр Кир ан’Лерон. Слева на шее виднеется небольшое размазанное пятнышко крови, но и только.
— Сойдет, — удовлетворенно прокомментировала мою трансформацию телохранительница, — Идем, нас уже заждались.
Теперь, когда прямая угроза моей жизни миновала и, накативший было, азарт обреченного на смерть прошел, снова вернулась боль утраты. Тоска почти физически сдавила горло, не позволяя нормально дышать. Глаза начала застилать мутная пелена, и я вдруг испугался, что самостоятельно не смогу даже просто спуститься с кровати.
В голове закружился калейдоскоп из обрывков воспоминаний и образов: звуки, запахи, предметы, лица, голоса — все то, что я навсегда потерял.
Пронзительный гудок автомобиля и визг тормозов.
И тут же резкий запах выхлопа, который настиг меня раньше, чем окутало темное облако, вынуждая закашляться.
Чей-то испуганный вскрик.
Заполошный собачий лай, в котором слышится угрожающее рычание.
Скребущие закрытую дверь кухни когти Чучи.
Терпкий аромат корицы, перебивающий запах горячего вина — это мама сварила глинтвейн и снова перестаралась с приправами.
Хлопок внезапно распахнувшегося от порыва ветра окна.
А ведь я еще неделю назад вызвал мастеров, чтобы поставили маме нормальные стеклопакеты вместо старых деревянных рам, которые мне приходится перекрашивать каждый год.
Резкий запах краски.
Шорох газеты под ногами, подстеленной, чтобы не испачкать пол.
Неужели их еще кто-то читает? Уже и не помню, когда листал нормальную прессу, а не ту рекламную дрянь, что пачками пихают мне в почтовый ящик.
Бесконечная очередь из таких одинаковых и одновременно совершено разных лиц. Тысячу лет не стоял в очередях, да еще и на почте — привык уже к прелестям курьерской доставки — а тут снова приходится.
Грубый окрик и толчок в спину — кажется, я задумался и наступил кому-то на ногу.
Сильный, кстати, толчок: мне даже пришлось опереться спиной о стену, чтобы не упасть.
Стену?!
Хоровод из образов пропал так же внезапно, как и появился.
В глазах потемнело и начало подташнивать. Во рту появился неприятный привкус.
— Эй, ты там в порядке? А ведь я предлагала дать тебе немного времени…
В висках гулко застучало в ритм биению сердца, и этот звук заглушил даже голос варры Рил, который размылся, погас и превратился в неприятный звон в ушах.
Я застонал. По щекам покатилось влажное.
— Кирилл Птицын!
Ох, что-то я совсем расклеился. А как же хваленые тренинги, психотехники, ментальное айкидо и медитации — меня же всей этой фигне учили? Как там нужно делать: дыхание глубокое и очень медленное, выбросить из головы все посторонние мысли…
И мне вдруг стало… никак.
Словно по щелчку: «р-раз» — и вот я уже просто тело. Спокойное и расслабленное, которому все на свете глубоко пофиг.
Вообще все.
И кто я, и где я, что осталось в прошлом и что ждет меня в будущем — стало вдруг совершенно неважно. Да и как можно о чем-то таком думать, если у меня голова набита ватой? Руку поднять — и то задача непосильная, потому что комок ваты очень плохо посылает сигналы к непослушной конечности. Эти нейронные импульсы будут идти до-о-олго по переплетенным магистралям моей нервной системы. Потому что они тоже сотканы из ваты.
Кем сотканы?
Это ведь нелегко, превращать пушистые комки ваты в длинные и прочные нервы-канаты.
Да и какая разница вообще, кто их сделал и зачем в меня засунул?
Лень думать.
Точнее — не хочется.
Не зачем. Да и нечем — сплошная вата в голове. Легкая, пушистая и серая.
Потому что в голове должно быть серое вещество. Значит, и вата тоже будет серой.
— Да приди ты уже в себя!
Трясет меня.
Зачем?
Тупая баба.
Но красивая.
И злая. Вон, как таращится, пытается запугать, не иначе.
А еще она меня любит.
Точнее, не меня, а этого их долбаного варра Кира, чтоб ему три года икалось.
Но ведь сейчас я — это он. Или он — это я?
Я это ты, ты это я-я — и никого-о не на-адо нам. Все что сейчас есть у меня…
Тьфу! Ты-то откуда прицепилась?
Ватными руками пытаюсь оттолкнуть девушку от себя, но вместо этого оказываюсь на полу, пытаясь устоять на ватных ногах.
А еще она сильная — поддерживает, и не дает упасть.
И смотрит ну один в один как Тамара Пална: строго, но с материнским беспокойством.
— Стра-ан-н-но-о-о, — смешно растягивая звуки, бормочет красотка.
И со всей своей бабьей дури дает мне пощечину.
Ватный я перелетаю через кровать и ударяюсь о стену.
А все равно не больно — курица довольна!
Что за бред я несу? Что вообще творится в моей голове, да и со мной вообще?
— Стой! Хватит! — вскидываю руки и прикрываюсь, когда подбежавшая девушка замахивается для следующей пощечины.
